— Что вам угодно?
— Я бы хотел видеть миссис Эвелин Фломель.
— Как мне о вас доложить?
— Скажите, что это ее брат Карл.
— Пожалуйста, войдите, — пригласила горничная.
Я вошел в холл. На полу — мозаика из мелких плиток кремового
и бирюзового цвета, стены отделаны красным деревом, слева — огромное кашпо,
откуда свисали пышные побеги какого-то растения с огромными зелеными листьями.
Под потолком — куб из стекла и эмали, из которого вниз лился желтый водопад
света.
Горничная удалилась, а я оглядывался по сторонам в поисках
хоть чего-нибудь знакомого. Пусто.
Что ж, подождем.
Вскоре горничная вернулась, улыбаясь мне и кивая головой:
— Пожалуйста, прошу. Вас ждут в библиотеке.
Я пошел за нею, миновал три лестничных марша, коридор и две
закрытые двери. Наконец третья дверь по левую руку от меня оказалась открытой.
Горничная указала мне на эту дверь, я вошел и остановился на пороге.
Это была библиотека, и она, разумеется, была полна книг. Еще
там висели три картины: два в высшей степени мирных пейзажа и одна, тоже в
высшей степени мирная, марина. На полу — тяжелый зеленый ковер. Рядом с
огромным письменным столом стоял гигантский глобус, с которого на меня смотрела
Африка. За глобусом — окно во всю стену, восемь прозрачных стеклянных панелей.
Но не это остановило меня.
У стола сидела женщина в платье цвета морской волны, с узким
глубоким вырезом и широким воротником. Длинные волосы и пышная челка были цвета
облаков на закате или, может быть, напоминали тот ореол, что окружает пламя
свечи в темной комнате; я почему-то знал, что это их естественный цвет. Глаза
за стеклами очков, которые ей, по-моему, совершенно не требовались, были
пронзительно-голубыми, как воды озера Эри безоблачным летним днем. На губах,
вполне подходящих под цвет волос, играла сдержанная улыбка. Но не это
остановило меня.
Я знал ее! Откуда-то я ее, безусловно, знал, вот только не
мог вспомнить откуда.
Я подошел ближе, улыбаясь в ответ на ее улыбку.
— Привет, — сказал я.
— Садись, — сказала она. — Пожалуйста.
И указала мне на огромное оранжевое кресло с высокой
спинкой, изогнутой как раз под таким углом, чтобы мне приятно было бы
плюхнуться.
Я сел. Она внимательно смотрела на меня.
— Рада, что ты выздоровел и в порядке.
— Я тоже рад. А ты как поживаешь?
— Спасибо, все в порядке. Признаться, не ожидала
увидеть тебя здесь.
— Ясное дело, — соврал я. — Но вот видишь, я
здесь и хочу поблагодарить тебя, сестра, за доброту и ласку. — Мне
хотелось быть чуть ироничным: интересно, как она прореагирует на это.
И тут в комнату ввалился огромный пес, ирландский волкодав,
и шлепнулся на пол возле стола. Потом появился еще один, обошел пару раз вокруг
глобуса и улегся под ним.
— Ну, — сказала «сестра», тоже стараясь быть
ироничной, — это самое меньшее, что я могла для тебя сделать. Ты бы
все-таки ездил поосторожнее.
— Непременно, — ответил я. — Я непременно
буду осторожнее, обещаю тебе. — Черт знает что за игру мы с ней затеяли,
но поскольку она явно не понимает, что именно я помню, а что забыл, я решил
продолжать в том же духе, чтобы вытянуть из нее всю информацию, какую она могла
дать. — Мне показалось, что ты не прочь узнать, в каком я состоянии, вот я
и приехал.
— Да, конечно. Меня это беспокоило и продолжает
беспокоить, — откликнулась Эвелин. — Ты не голоден?
— Перекусил слегка часа два-три назад.
Она позвонила горничной и велела принести поесть. Потом
сказала:
— Вообще я предполагала, что ты выберешься из
«Гринвуда», как только сумеешь. Правда, я не ожидала, что это случится так
скоро. И уж тем более — что заявишься прямо ко мне.
— Знаю, — кивнул я. — Именно поэтому я здесь.
Она протянула мне сигареты и сама взяла одну.
Я дал ей прикурить, затем прикурил сам.
— Ты всегда был непредсказуем, — сообщила она мне
наконец. — В прошлом такое свойство не раз тебя выручало, но сейчас я бы
на это не поставила.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Сейчас ставки слишком высоки для блефа, а ты,
по-моему, как раз блефуешь. Явился прямо сюда, надо же!.. Меня всегда восхищало
твое мужество, Корвин, но ведь ты не дурак и прекрасно знаешь, каков расклад.
Корвин? Что ж, запомним и это, вместе с «Кори».
— А может быть, я ничего не знаю? Не забывай, я ведь
довольно долго был вне игры.
— Ты хочешь сказать, что с тех пор ни с кем не общался?
— Как-то возможности не представлялось. Во всяком
случае, с тех пор как очнулся.
Она склонила голову набок, прищурив свои прелестные глаза.
— Сомнительно… Хотя вполне возможно. Видимо, это
действительно так. Видимо. Хорошо, предположим, я тебе поверила. Пока что. В
таком случае ты весьма разумно поступил, приехав сюда. Хорошо, я подумаю.
Я затянулся сигаретой, надеясь, что она скажет еще
что-нибудь. Но она молчала. Тогда я решил воспользоваться тем преимуществом,
которого, похоже, добился в этой загадочной игре с неведомыми мне игроками и
слишком высокими ставками, о которых не имел ни малейшего понятия.
— Уже одно то, что я приехал сюда, о чем-то
говорит, — заявил я.
— Разумеется, — ответила она. — Это я
понимаю. Но ведь ты же хитрец, так что говорить твой приезд может о чем угодно.
Поживем — увидим.
Поживем? Увидим? Что увидим?
Горничная принесла бифштексы и кувшин с пивом, так что я на
время был избавлен от необходимости делать общемногозначительные заявления,
которые моей собеседнице казались хитроумными и уклончивыми. Бифштекс был
превосходный, розовый внутри и истекающий соком. Я впился зубами в кусок
свежего, хрустящего хлеба, жадно запивая еду пивом. Она, смеясь, наблюдала за
мной, отрезая маленькие кусочки от своей порции.
— Мне нравится смотреть, с каким аппетитом ты
относишься к жизни, Корвин. Мне будет крайне неприятно, если тебе придется ее
утратить.
— Мне тоже, — пробормотал я.