Я кивнул.
— Тем не менее, братец Корвин, вспомни-ка: хоть я тебе
никогда особенно добра и не делал, но и зла особого тоже не причинял. Ну, всякие
там шуточки не в счет. Но в целом, можно сказать, мы с тобой ладили — уж
получше всех остальных в нашей семейке. То есть поперек дороги друг другу не
становились. Вот о чем подумай. По-моему, кто-то уже идет, Флора или ее
горничная, так что давай сменим тему. Погоди! У тебя нет с собой колоды наших
любимых семейных карт, а?
Я покачал головой.
Вошла Флора и провозгласила:
— Кармела сейчас принесет ужин.
Мы выпили за это, и Рэндом подмигнул мне у Флоры за спиной.
На следующее утро тела из гостиной исчезли; пятен крови на
ковре как не бывало; стекло в окне целехонько. Рэндом объяснил, что «обо всем
позаботился», и я посчитал за лучшее не расспрашивать его о подробностях.
Мы одолжили у Флоры ее «Мерседес» и поехали прокатиться.
Окрестности, как мне показалось, странным образом изменились. Я, правда, не
смог бы с уверенностью сказать, что именно исчезло или появилось нового, но,
так или иначе, все выглядело иным. Однако от попытки логически это обосновать у
меня снова разболелась голова, и я решил оставить решение сей сложной задачи до
лучших времен.
Я вел машину, а Рэндом сидел рядом. И вскользь я заметил,
что было бы здорово вновь оказаться в Амбере, — хотелось посмотреть, как
он отреагирует.
— Никак не пойму, — откликнулся Рэндом, — ты
ищешь мести, чистой и открытой — или хочешь чего-то большего. — Словно
бросил мяч мне обратно — лови! — заставляя ответить меня самого.
Я и ответил. Использовал давно прибереженную фразу:
— Ты знаешь, я и сам все раздумываю — каковы мои шансы.
По-моему, все-таки стоит попробовать.
Рэндом резко повернулся ко мне — до того он был полностью
поглощен видом за окном — и с жаром проговорил:
— А по-моему, у всех нас есть такое желание. Или хотя
бы мысль «а вдруг». У меня так точно, хотя я и вышел из игры еще на ранних
кругах. По мне, попытаться уж всяко стоит. Знаю, ты спрашиваешь, помогу ли я
тебе? Ответ — да. Хотя бы назло остальным. — Он помолчал и прибавил: — А
как ты считаешь, Флора сможет чем-нибудь посодействовать нам?
— Весьма сомнительно, — сказал я. — Помогла
бы, будь уверена в успехе. Но что можно сказать наверняка в нынешней позиции?
— Или в любой иной, — прибавил Рэндом.
— Или в любой иной, — согласился я. Пусть думает,
что ответ его меня устраивает.
Я опасался доверяться ему из-за состояния своей памяти. Я
опасался также сообщать ему об этом, так что и не сказал. Столько необходимо
узнать, а обратиться совершенно не к кому. Я некоторое время обдумывал
сложившуюся ситуацию.
— Ну хорошо, а когда, по-твоему, лучше начать? —
спросил я.
— Когда ты будешь готов.
Ну вот, теперь все уперлось в меня, а я понятия не имел, что
предпринять.
— Так, может, прямо сейчас?
Рэндом промолчал. Закурил — по-моему, чтобы выиграть время.
Я тоже закурил.
— Ладно, — произнес он наконец. — Ты когда в
последний раз был там?
— Ужасно давно! — сообщил я. — Так давно, что
не уверен, что смогу найти дорогу.
— Понятно, — сказал он. — В таком случае
сначала нужно уехать подальше — чтобы возврата не было. Сколько у нас бензина?
— Три четверти бака.
— Тогда на следующем перекрестке сверни налево. А там
посмотрим!
Я свернул налево, и тротуары по обе стороны шоссе начали
странно посверкивать.
— Проклятие! — воскликнул Рэндом. — В
последний раз я был здесь лет двадцать назад, по крайней мере. Что-то больно
хорошо я все помню!
Мы ехали и ехали, и я не успевал поражаться тому, что, черт
побери, творилось вокруг. Небеса постепенно приобрели зеленоватый оттенок,
потом внезапно порозовели.
Я прикусил язык: страшно хотелось снова начать расспрашивать
Рэндома.
Мы проехали под мостом, а когда вынырнули с другой его
стороны, небо вновь приобрело свой нормальный оттенок, зато, куда ни глянь,
повсюду торчали желтые ветряные мельницы.
— Не обращай внимания, — быстро сказал мне
Рэндом, — могло быть куда хуже.
Я заметил, что встречные одеты, мягко говоря, странновато, а
дорога вымощена булыжником.
— Сверни направо.
Я повернул руль.
Багряные облака окутали солнце, потом пошел дождь. Сверкнула
молния, разрезав небо пополам. Прямо у нас над головой прогремел гром. Дворники
на ветровом стекле работали как бешеные и все равно не справлялись. Я включил
дальний свет и еще сбавил скорость. И тут — клянусь! — навстречу нам
попался рыцарь в сером плаще с низко надвинутым капюшоном, защищающим лицо от
дождя.
Наконец ветер несколько разогнал тучи. Мы выехали на берег
моря. О прибрежные скалы бились тяжелые валы, над волнами носились невероятно
крупные чайки. Дождь прекратился, я выключил фары и остановил дворники. Теперь
мы ехали по щебенке, но местности я не узнавал вовсе. В зеркале заднего вида не
было и намека на город, за пределы которого мы только что выехали. Пальцы мои
судорожно стиснули руль: за окном проплыла виселица, ветер раскачивал ужасный
скелет повешенного.
Рэндом продолжал себе курить и смотреть в окошко. Дорога
повернула прочь от моря: теперь она серпантином поднималась по склону холма.
Справа расстилалось широкое, лишенное деревьев поле, а слева громоздилась
какая-то горная гряда. Теперь небо над нами было великолепного глубокого синего
цвета — словно бездонный ключ, скрытый в густой тени. Не помню, приходилось ли
мне когда-либо раньше видеть небеса такого цвета.
Рэндом приоткрыл окошко, чтобы выбросить окурок, и в машину
со свистом ворвался ледяной ветерок, так что окно пришлось снова закрыть.
Ветерок принес запахи моря, солоноватые и пряные.
— Все дороги ведут в Амбер, — сказал Рэндом,
словно это была некая аксиома.
И тут я вспомнил, о чем позавчера говорила мне Флора. Только
сейчас до меня дошло, на что именно она намекала. Но я промолчал: очень не
хотелось демонстрировать собственную тупость, однако и важную информацию
хранить при себе не стоило, тем более что она явно была важна не только для
меня, но и для Рэндома.