И все это дело рук пейанца, почти Имя-носящего,
представителя самой утонченной в искусстве вендетты расы… Сейчас он строил из
себя клоуна перед презренным землянином. Да, он меня ненавидел и хотел меня
прикончить, но это еще не повод для того, чтобы заниматься подобными
глупостями, попирая старые добрые традиции своей расы. Ведь вулкан — не что
иное, как детская демонстрация силы, хотя я, честно говоря, предполагал, что
столкнусь с чем-то подобным. Мне даже было немного стыдно за столь явную
безвкусицу с его стороны на данном этапе нашей игры. Похоже, что я за краткий
период моего ученичества узнал гораздо больше о изящном искусстве вендетты, чем
он за всю свою жизнь. Я, кажется, начинал догадываться, почему он не прошел
последнего испытания.
Я пожевал на ходу немного шоколада и решил идти без привалов
до самого вечера, намереваясь пройти как можно больше за сегодняшний день,
чтобы утром мне осталось сделать лишь короткий марш-бросок. Я шел в среднем
темпе, а свет впереди разгорался все ярче, пепла на голову сыпалось все больше
и где-то с интервалом в час следовали довольно ощутимые подземные толчки.
Около полудня на меня напал бородавчатый медведь. Я
попытался успокоить его, но не смог. Мне пришлось его убить, проклиная того,
кто довел зверя до такого состояния.
Туман к тому времени почти рассеялся, но дождь из пепла с
лихвой компенсировал его отсутствие. Кашляя, я шел вперед в постоянном
полумраке. Сильно пересеченная местность заставила меня прибавить еще один день
к своей одиссее.
Однако, к тому времени, как пришла пора устраиваться на
ночлег, я все же покрыл немалое расстояние и не сомневался, что достигну
Ахерона к полудню следующего дня.
Я отыскал место посуше на склоне холма, который покрывали
наполовину вросшие в землю валуны, торчащие под самыми невероятными углами. Я
привел в порядок снаряжение, расстелил пленку и развел костер. Подкрепившись, я
закурил одну из последних сигарет, таким образом внеся свою лепту в загрязнение
окружающей среды, и забрался в спальный мешок.
Это случилось, когда мне снился какой-то сон. Теперь трудно
уж вспомнить, что именно мне снилось, помню лишь, что вначале это был приятный
сон, а потом он превратился в кошмар. Мне послышался какой-то подозрительный
шорох невдалеке от моей постели из камыша, и я проснулся. Однако глаз не открыл
и продолжал ровно дышать, как глубоко спящий человек. Моя ладонь легла на
рукоять пистолета. Я лежал и прислушивался, одновременно мысленно зондируя все
вокруг.
В воздухе стоял запах остывшего пепла и недавно выкуренной
мной сигареты. От земли веяло пронизывающим холодом. Я чувствовал, что
поблизости притаился кто-то или что-то.
Внимательно прислушавшись, я уловил справа от себя слабый
стук задетого кем-то камня. Затем вновь наступила тишина.
Мой палец лег на спусковой крючок. Я направил ствол в нужную
сторону.
И вот нежно-нежно, словно колибри, опускающийся на цветок, в
темный склеп моего мозга проникло нечто извне.
«Ты спишь, — казалось, нашептывал мне кто-то, — и пока
просыпаться не будешь. Не будешь, пока я тебе не разрешу. Ты спишь и слышишь
меня. Так и должно быть. Нет причины для беспокойства. Спи крепко и глубоко,
как я тебе велю. Очень важно, чтобы ты не…»
Я не мешал, легко подавив действие чар и разогнав дремоту.
Минутой позже, когда существо, видимо, решило, что я крепко
сплю, там же, где прежде, послышался шорох.
Я открыл глаза и, не поднимая головы, стал пристально
всматриваться в темноту.
Очертания валунов изменились по сравнению с тем, что было в
момент моего отхода ко сну. Я наблюдал за подозрительным местом до тех пор,
пока не заметил легкого шевеления.
Определив местонахождение противника, я снял оружие с
предохранителя, тщательно прицелился и нажал на спуск, прочертив огненную линию
примерно футах в пяти от силуэта. Благодаря углу выстрела, в его сторону
полетели обломки камня, пыль и грязь.
«Попробуй только вздохнуть и я рассеку тебя надвое» —
мысленно пообещал я.
Затем я поднялся на ноги, не сводя с него пистолета. Я сразу
заговорил по-пейански, поскольку при вспышке разглядел фигуру того, кто
прятался за камнем.
– Грин-Грин, — обратился к нему я, — таких болванов
среди пейанцев я еще не встречал.
– Да, я допустил несколько ошибок, — согласился он, не
выходя из тени.
Я усмехнулся.
– Да уж, пожалуй.
– У меня есть смягчающие обстоятельства.
– Это все оправдания. Ты даже не выучил как следует
закон скалы. Она кажется неподвижной, но при этом все время незаметно движется.
— Я покачал головой. — Бедные твои предки, как они смогут покоиться в мире
после столь неудачной мести?
– Боюсь, что с трудом, если это уже конец.
– А почему бы и нет? Не станешь же ты отрицать, что
заманил меня сюда с единственной целью — уничтожить?
– Зачем мне отрицать очевидное?
– Тогда почему бы мне не довести дело до логического
конца?
– Но подумай, Фрэнсис Сандау… Дра Сандау, будет ли это
в самом деле логично? Что заставило меня действовать подобным образом, когда я
мог бы спокойно дожидаться твоего появления в более удобном для себя месте?
– Вероятно, я потряс тебя прошлым вечером.
– Ну, не такой уж я нервный. Нет, я пришел сюда, чтобы
обрести власть над тобой.
– И проиграл.
– …и проиграл.
– Зачем тебе это понадобилось?
– Ты мне нужен.
– Зачем, в конце-то концов?
– Мы должны как можно скорей убираться отсюда. У тебя
есть какое-нибудь средство передвижения?
– Естественно. Но чего ты боишься?
– За свою долгую жизнь, Фрэнсис Сандау, ты приобрел
несколько друзей и множество врагов.
– Зови меня просто Фрэнк. У меня такое чувство, будто мы
с тобой знакомы давным-давно, мертвец.
– Тебе не следовало посылать то сообщение, Фрэнк.
Теперь твое пребывание здесь больше не секрет. И если ты не можешь мне бежать,
то встретишься с куда более страшным мстителем, чем я.
Ветер изменил направление и до меня донесся сладковатый,
отдающий плесенью запах — так пахла кровь пейанцев. Я включил фонарик и
направил луч на Грин-Грина.
– Ты ранен?
– Да.
Я опустил фонарик, отступил к рюкзаку и открыл его левой
рукой. Отыскав пакет первой помощи, я бросил его пейанцу.