— Судя по грозной физиономии, он разыскивает Меня, —
вздохнула девушка.
— Ты же сказала, что пять минут у тебя еще в запасе!
— Верно, но ему напле… — Она осеклась и взволнованно
схватила подругу за руку:
— Сара, смотри, кто стоит у твоего киоска! Сама миссис Пил!
И на каждой руке по кошке!
Миссис Клиффорд Гаррисон Пил была вдовой одного из самых
респектабельных и богатых граждан Белл-Харбора.
— Представляешь, потрясающий потенциальный клиент ждет
твоего совета! Только смотри, она с приветом. И ужасно требовательна.
— К счастью, я в отличие от нее терпелива и сговорчива, —
возразила Сара, и Слоан едва не покатилась со смеху, когда подруга бегом
бросилась к важной персоне. Покачав головой, Слоан пригладила волосы,
проверила, не выбилась ли блузка, и смело пошла навстречу судьбе.
Глава 3
Капитан Рой Ингерсолл, по-прежнему стоя у палатки, что-то
наставительно вещал Мэтту Карузо и Джессу Джессапу, которых должна была сменить
Слоан. При виде девушки Джесс расплылся в улыбке, Ингерсолл пригвоздил ее к
месту разъяренным взглядом, а Карузо, известный подхалим и приспособленец,
вначале, подражая напарнику, улыбнулся, но тут же усек, что начальство
недовольно, и постарался как можно нагляднее выразить свою неприязнь.
Слоан, обычно старавшаяся отыскать даже в самых
отталкивающих людях хорошие стороны, в случае с Мэттом была бессильна,
поскольку в довершение к своим не слишком привлекательным качествам он, как
было известно всем, служил добровольным стукачом Ингерсолла, и при этом весьма
добросовестным. В тридцать три года Карузо успел обзавестись солидным пивным
брюшком, небольшой лысиной, а его круглая одутловатая физиономия имела
неприятное свойство покрываться крупными каплями пота, стоило шефу полиции
обратить на ее обладателя хмурый взор.
Не успела Слоан подойти ближе, как Ингерсолл разразился
пространной тирадой.
— Всегда подозревал, что выполнение скучных повседневных
обязанностей не идет ни в какое сравнение с показушным геройством на глазах
изумленной толпы, — прошипел он. — Но видите ли, нам с лейтенантом Карузо не
мешало бы пообедать. Вы чувствуете себя в силах посидеть здесь полчаса, пока мы
где-нибудь перекусим?
Иногда его колкости больно ранили, чаще просто раздражали,
но эта последняя вышла настолько дурацкой и несправедливой, что сам он
отчего-то показался девушке скорее большим толстым капризным ребенком с седыми
волосами и жирным животиком, чем беспощадным тираном. Ну что с ним, с таким,
поделать?
— Ничего, можете не торопиться, — снисходительно разрешила
она. — Я, пожалуй, продежурю весь следующий час.
Удостоверившись, что на этот раз отравленная стрела не
достигла цели, Ингерсолл круто повернулся, но, уже отойдя, все же не смог
устоять перед соблазном дать последний залп:
— Попытайтесь ничего не испортить, пока нас не будет,
Рейнолдс.
На этот раз ему удалось вывести Слоан из себя не только
потому, что окружающие стали удивленно оборачиваться, но и из-за ехидной
ухмылки Карузо. Подождав, пока парочка удалится на несколько шагов, она
жизнерадостно крикнула вслед:
— Попробуйте чили! Говорят, это что-то! — И, вспомнив советы
Сары, которую считала непререкаемым авторитетом по части мужских вывертов и
капризов, добавила чуть громче:
— Только если не выносите перец халапеньо, держитесь
подальше от Пита Салинаса и его лотка!
Оба, как по команде обернувшись, наградили ее
высокомерно-торжествующими взглядами, исполненными мужского превосходства, и
направились прямиком к лотку Салинаса.
Слоан поспешно отвернулась, чтобы скрыть улыбку, и принялась
приводить в порядок стопки брошюр по самообороне для детей и женщин, а также
условиям приема на работу в правоохранительные органы. Джесс Джессап, проследив
за удалявшимися коллегами, тяжело вздохнул:
— Что за сладкая парочка! Эгоист и подлипала! Слоан была в
душе согласна с ним, но предпочла по привычке смягчить ситуацию, а не подливать
масла в огонь;
— Зато Ингерсолл — настоящий коп, нужно отдать ему должное.
— А ты чем хуже? Что же он постоянно тебя пинает? — возразил
Джесс.
— Просто никого не признает, кроме самого себя, — пояснила
Слоан, все еще пытаясь спасти хорошее настроение и ощущение душевного покоя.
— Ты забываешь о его любимчиках, — рассерженно процедил
Джесс.
Слоан ответила неотразимой улыбкой.
— Интересно, кого же он любит?
Подумав немного, Джесс неожиданно хмыкнул.
— Никого, — пробормотал он, очевидно потрясенный сделанным
открытием. — Абсолютно никого.
На этом спор и закончился. Оба замолчали, наслаждаясь свежим
воздухом и относительным бездействием, отвечая на кивки знакомых или просто
прохожих. Вскоре Слоан отметила, что некоторые женщины дефилируют мимо уже
второй или третий раз, а улыбки, обращенные к Джессу, становятся все более
призывными и откровенными.
Слоан это позабавило, но не удивило. Джесс обладал неким
магическим воздействием на прекрасный пол независимо от того, как был одет, но
в полицейском мундире выглядел настоящей голливудской звездой в роли
обаятельного, мужественного и непреклонного полицейского: вьющиеся темные
волосы, ослепительная улыбка, шрам над бровью, придававший ему вид
романтического злодея, и в довершение всего ямочка на щеке, делавшая ее
обладателя поистине неотразимым.
Он поселился в Белл-Харборе год назад, а до этого семь лет прожил
в Майами, где служил в полицейском департаменте округа Дейд. По собственному
признанию, Джесс был сыт по горло ростом автокатастроф и преступности в большом
городе, поэтому, решив немного передохнуть, в одно прекрасное субботнее утро
кинул в джип спальный мешок и смену одежды и направился по Северному шоссе сам
не зная куда в поисках живописного пляжа и уютного домика. Так и очутился в
Белл-Харборе и, проведя здесь два дня, понял, что обрел настоящий дом. Коллеги
постоянно подтрунивали над ним по поводу бесконечных звонков от дам, попавших в
затруднительное положение и требующих немедленно их спасти. И поскольку участки
патрулирования менялись каждые три месяца, известность Джесса неумолимо росла,
а вместе с ней и репутация завзятого донжуана. Все, от секретарей до дежурных
сержантов, немилосердно издевались над ним, хотя, к чести Джесса, нужно было
отметить, что он никогда не выказывал ни малейшего раздражения и столь
сомнительная слава не прибавила ему ни самодовольства, ни тщеславия. И если бы
не тот неоспоримый факт, что все женщины, с которыми встречался коллега,
неизменно были высокими, стройными красавицами. Слоан посчитала бы, что он
совершенно равнодушен к собственной внешности.