— Спасибо, что встретили, дорогая. Не нужно было этого
делать.
Пока я говорила ей все, что положено говорить в таких
случаях, она рассеянно озиралась по сторонам.
— Я не вижу Джейн. Она сказала, что встретит меня.
Я тоже стала оглядываться, но в этот момент миссис Мэтьюз
помахала рукой, и к нам направилась какая-то высокая девушка… Это был Крис в
женском образе. Та же походка, тот же облик, а когда она подошла ближе, я
увидела те же глаза. Меня затрясло, но я не могла отвернуться, зачарованная,
загипнотизированная этим видением. Джейн подошла к матери и крепко обняла ее. И
тут я пожалела, что приехала. Рядом с ними мне не было места. Они были нужны
друг другу, а я здесь лишняя. Меня охватило уныние. Что сказать Джейн? «Примите
мои соболезнования»? Нет, это невозможно. Ни сказать, ни выслушать. Я снова
поглядела на девушку, поражаясь сходству; тут она отпустила мать, шагнула
навстречу и обняла меня.
— Я знаю, Джиллиан, все знаю. Я бы тоже не смогла вам
сказать про «соболезнования». Ваши чувства мне понятны. На прошлой неделе Крис
писал мне.
— Да? Он никогда не говорил мне… — Я так удивилась, что
потеряла дар речи.
— Это в его стиле… Мама, давай заберем твои
вещи. — Мы медленно двинулись к багажному отделению, сняли с транспортера
чемоданы, и я пошла к стоянке за машиной.
— Извините, тут тесновато. Крис… Я… Ну, она дорога
нам. — Ответом было неловкое молчание.
По дороге в город никто не проронил ни слова. Говорить было
не о чем. Но пауза так затянулась, что мы одновременно раскрыли рты, попытались
что-то произнести и истерически расхохотались. Завязался разговор о
Сан-Франциско, о погоде в Денвере, о полете — в общем, обо всем, кроме Криса и
несчастного случая.
— Когда должен появиться ребенок, Джиллиан? — Я
вздрогнула. Так, начинается… Тон задала Джейн.
— Не раньше чем через два месяца. У вас ведь трое
детей, верно? — Она кивнула.
Я старалась не смотреть на миссис Мэтьюз. Мы все были лишены
предрассудков, но забыли, что у каждого из нас есть родители. Кристофер
Колдуэлл Мэтьюз презирал условности, однако его мать могла относиться к
проблеме незаконнорожденных детей совсем по-другому. Криса это нисколько не
заботило; едва ли и мне следовало ожидать от его матери явного неодобрения.
Ощутив на себе ее взгляд, я рискнула нерешительно улыбнуться. В конце концов,
мы виделись лишь однажды, да и то мельком…
В ее больших грустных глазах и слабой улыбке читалось
беспокойство.
— Едва ли вы мне поверите, но я рада. Мой второй сын не
успел жениться, а Крис… — Она осеклась. Мне хотелось расцеловать миссис Мэтыоз,
но я вела машину и ограничилась тем, что улыбнулась ей, на этот раз
по-настоящему.
— Может, остановимся… там… по пути?
— Мама, давай подождем до завтра. Лучше поедем прямо в
гостиницу.
— Нет. Сегодня. Хочу увидеть его… — еле слышно
прошептала она.
— Мм-м… Миссис Мэтьюз, я думаю, что… Уф-ф… Я вас
понимаю… Конечно, если вы настаиваете… — Настаиваете… настаиваете… А Крис лежит
там, выставленный на всеобщее обозрение, и ждет, пока мы его похороним…
— Ох, — еле слышно простонала она. — Он… Он
что, очень?..
Я прервала ее: не хотелось слышать того, что должно было
прозвучать.
— Нет, он выглядит… хорошо. — Надо было сказать
«прекрасно», но язык не поворачивался произнести это слово. Он действительно
был прекрасен — спящий мальчик, которым я так часто любовалась поздно ночью и
рано утром. Мирным, безмятежным сном спала душа мальчика, заключенная в тело
взрослого мужчины.
— Что ж, мама, Джиллиан виднее. Пусть будет так, как ты
хочешь. — Миссис Мэтьюз молча кивнула.
На этом беседа закончилась. Добавить к сказанному было
нечего, и каждый углубился в собственные мысли. Доехав до бюро Хобсона, я
припарковала машину, мы вышли и гуськом пошли к дверям.
За стойкой сидела бледная, похожая на привидение девушка, а
мистер Феррари разговаривал в углу с кучкой незнакомых людей. Заметив нас, он
коротко кивнул. Вид у него при этом был такой, словно он одобрил мой наряд.
Паскуда.
Я подошла к девушке за стойкой и хрипло сказала:
— Мистер Мэтьюз, георгианский зал. Как туда пройти?
— Сюда, пожалуйста… — Она повела нас по длинному
коридору, мимо множества открытых дверей, в которые я не отваживалась
заглянуть, боясь увидеть трупы. Девушка остановилась у последней двери с левой
стороны, и мы вошли в зал. Там стоял накрытый крышкой темный деревянный гроб,
который я выбрала несколько часов назад. Его окружали цветы, купленные на
Сакраменто-стрит. Чудесно. Красные, желтые, голубые, легкие, как дыхание
ребенка. Милые, свежие, не имевшие ничего общего со смертью и увяданием. Как
музыка Моцарта или Дебюсси. Именно то, чего я хотела.
По обеим сторонам гроба горело по две огромных свечи в
подсвечниках, в головах лежало маленькое распятие. У стен стояли два дивана и
несколько стульев. В зале царил полумрак, словно в церкви, которую так не
выносил Крис. Мне почудился его голос, шептавший что-то вроде: «Черт возьми,
Джилл, вытащи меня из этой хреновины…» Но, видно, так и должно было быть. Во
всяком случае, по выражению лица его матери было видно, что она со всем
согласна.
— Красивые цветы, Джиллиан. Это вы их заказывали?
Я кивнула. Она подошла к гробу, и Джейн судорожно стиснула
мою руку, когда миссис Мэтьюз — женщина, потерявшая мужа и двух сыновей, —
преклонила колени перед распятием. Отныне все ее мужчины были мертвы.
Через мгновение она поднялась, и ее место заняла Джейн.
Миссис Мэтыоз села на диван и уставилась в пол. У меня не хватало смелости
посмотреть на нее. Это было выше моих сил.
Джейн встала и подошла к матери.
— Пойдем, мама. День был длинный, а в гостинице я
сказала, что мы приедем к десяти часам.
Когда мы вышли на улицу, я спросила Джейн, в какой гостинице
они остановились.
— «Сэр Френсис Дрейк».
— Я подвезу вас.
В машине Джейн, продолжая беседу, поглаживала мать по плечу
и время от времени сжимала ее руку.
— Миссис Мэтьюз, мне тяжело об этом спрашивать, но… Как
вы считаете, когда лучше устроить… похороны? — Так. Вот я и произнесла это
слово.
— В воскресенье не слишком рано?
— Нет, не слишком. Наверное, это лучше всего. Хотите
устроить отпевание в церкви? Простите, что надоедаю вам, но им надо знать… Я
имею в виду, этим… от Хобсона…
— Ублюдки, — коротко отрезала Джейн. Именно так
выразился бы и Крис.
— Джейн! Это их работа, и они стараются сделать ее как
можно лучше.
Мы с Джейн не стали спорить, но почувствовали, что в наших
жилах течет одна кровь. «Ублюдки» — самое подходящее слово.