Сколько золота в этих холмах - читать онлайн книгу. Автор: Си Памжань cтр.№ 29

Уроки о том, как живут другие люди.

Люси из своего далека не схватывает сути. Она видела шахтерских жен только на расстоянии, они носятся между хибарками, занимают друг у друга стиральные доски, наперстки, мыло, обмениваются рецептами. «Они не самодостаточны», – с состраданием в голосе говорит ба. Он научил Люси, что молчание лучше сплетен. Он научил ее стоять под распахнутым небом и слушать, как ветер шуршит в траве. «Слушай хорошо, и ты услышишь землю».

Но теперь Люси слышит, как пекарь говорит про мясника, который рассказывает про девочку, работающую в лавке Джима, которая рассказывает о жене одного шахтера, которая убежала с ковбоем. Их разговор – яркая нить, сшивающая воедино город, нить, яркая, как гобелен, который как-то видела Люси, – он висел на крыльце одного дома. Владелец гобелена поспешил унести свою собственность, словно Люси замыслила воровство. А Люси всего лишь хотела посмотреть. Может быть, прикоснуться, завернуться в него, как в эти сладкоречивые воскресенья со стеклянными окнами и разговорами с гостями, согревающими комнату теплом своих тел.

Невидимая, со ртом полным слов, которые она не может произнести, Люси поднимает палец. Слизывает кристаллики соли. Как ярко соль обжигает ее язык. Как мимолетно.

* * *

Дóма, в сумерках, Люси ждет дорогого для нее мгновения, когда она и ма встанут вдвоем у плиты. Еще один обед с картошкой, костным мозгом и хрящами, вываренными до густой мути. Сегодня только середина недели, до воскресенья еще далеко, но Люси уже устала от этого: от бурого вкуса несоленого мяса, от земляного пола, который превращает ее ступни в сплошную мозоль, от скаредности и экономии, когда золото вокруг отовсюду взывает к ним.

– Ма? Сколько нужно времени, чтобы накопить на этот участок земли?

Ма даже Люси не говорит об этом. Ма таинственно улыбается.

Уроки по хотению того, что она не может иметь.

* * *

Лучшее воскресное общество – настоящие леди. Женщины не из города, а из прошлой жизни учителя, женщины, приехавшие с визитом, на них нет печати запада в виде морщин, прорезанных на коже солнцем. Они привозят известие об обтянутых бархатом сиденьях в вагонах поездов, о цветах, высаженных на их зеленых лужайках. Эти леди иногда подзывают Люси. «Расскажи мне», – говорят они.

Учитель Ли и Люси устраивают представление для этих женщин. Он спрашивает, а она отвечает, ее образованность перелетает туда-сюда, словно цветной мячик. «Сколько будет четырнадцать тысяч восемьсот шестнадцать разделить на тридцать восемь? Триста восемьдесят девять и тридцать четыре в остатке. Как давно появилось первое цивилизованное поселение на этой территории? Сорок лет назад и еще три».

В это воскресенье на диване из конского волоса сидит пожилая леди.

– Познакомься с моим учителем, – говорит учитель. – Мисс Лайла.

Мисс Лайла оглядывает Люси. Суровое лицо и голос строже, чем красные полоски на ее губах.

– Она кажется умненькой. У тебя всегда был глаз на такие дела. Впрочем, умненьких всегда видно. Гораздо труднее поддается обучению характер. Нравственный стержень.

– У Люси и характер вполне себе ничего.

Люси прячет этот комплимент подальше, чтобы вечером сообщить о нем ма. Мисс Лайла впивается в нее взглядом, похожим на взгляды в школьном классе, когда Люси идет к доске. Взгляды, желающие ей провала.

– Давайте я вам продемонстрирую, – говорит учитель Ли. – Люси?

– Да. – Она поднимает взгляд. Вера делает узкое лицо учителя красивым.

– Допустим, мы с тобой путешествуем в одном фургоне. Мы отправились в путь, имея равные запасы провизии. Месяц спустя ты теряешь свои продукты при пересечении вброд реки. Стоит самый жаркий сезон. Вода в реке грязная, для питья не годится. До следующего города несколько недель пути. Что ты будешь делать?

Люси чуть ли не смеется. Такой простой вопрос. Ответ она выдает быстрее, чем ответы по математике или истории.

– Я зарежу быка. Буду пить его кровь, пока мы не доберемся до свежей воды.

Этот урок выжжен на ее коже. Она стояла на этом берегу, вдыхала запах нечистой воды. Смотрела на ма и ба, они спорили, а жажда приклеила ее язык к нёбу. Но учитель Ли замер, а рука мисс Лайлы прикрывает горло. Они оба смотрят на Люси так, словно у нее на лице остатки еды.

Она облизывает губы. На них капельки пота.

– Правильный ответ, – говорит учитель, – конечно, состоит в том, что ты должна обратиться за помощью. Я бы предложил тебе половину моей провизии и, таким образом, добра бы в мире стало больше. И если бы в следующий раз такое несчастье случилось со мной, я бы тоже получил помощь от кого-нибудь.

Учитель наливает чай мисс Лайле, сует конфеты ей в руку. Он стоит спиной к Люси – спина напряжена от разочарования. Люси слушает, как хрустят конфеты на их зубах. Вспоминая хруст на собственных в ту ночь на тропе, когда ма просеяла остатки муки и увидела корчащихся долгоносиков. Им как-то удалось испечь лепешки, и они съели их с наступлением темноты, чтобы не видеть, что едят. Сколько миль проехали они в своем фургоне, но никто ни разу не предложил им помощь.

Люси тянется к соли так, чтобы никто этого не заметил.

Уроки согласия.

* * *

Уроки хитрости.

Люси ждет, когда ма отвернется, тогда она одним ловким движением раскрывает свой носовой платок и сыплет соль из него на сковороду.

Ба тем вечером объявляет бычий хвост исключительно вкусным. Бычий хвост в воскресенье, овсянка в понедельник, картошка во вторник, свиные ножки в среду, картошка, картошка и снова картошка. Люси ест мало. Чуточку. Соль расширяет надоевший вкус еды. Закрыть глаза, и дом, пока она жует, тоже расширяется, в нем появляются новые комнаты. Этот вкус поддерживает ее до воскресенья.

– Люси, – говорит ма, хватая ее руку, прежде чем плита раскалилась докрасна. Носовой платок торчит между пальцев Люси. Несколько крупинок соли проникли наружу. – Откуда ты это взяла?

– Он мне дал. – Учитель теперь каждое воскресенье так или иначе ставит солонку на стол. Уроки полуправды. – И потом, ты же сама брала печенье. – Люси прячет платок. – Это несправедливо. Ты… ты… это несправедливо.

Она садится на корточки, ее немного трясет от страха. Приступы гнева у ма случаются реже, чем у ба, но они жестче. Она точнее чувствует слабые места. Ма знает, что Люси нужно ущипнуть за мочку уха в самом тонком месте, чтобы запретить ей то, что Люси любит больше всего.

Но ма не двигается.

– Ну ты и штучка, – говорит она, ее глаза обшаривают лицо Люси. – Я думаю, может, нам вообще не следовало уезжать из дома.

Люси поворачивается. Там, куда устремлен взгляд ма, ничего нет, кроме голой стены. Она пытается увидеть дом глазами ма. Из сухой почвы воспоминаний она достает: шуршание травы, полосчатый и пыльный свет. Знакомая тропа под ногами, тень ба с его лозой, и откуда-то зов ма, запах обеда в воздухе…