Земли обетованные - читать онлайн книгу. Автор: Жан-Мишель Генассия cтр.№ 74

25 октября 1966 года мы сели на «Кесарию» – видавший виды теплоход с двумя красными трубами, из которых поднимался сизый дым, сливаясь с такими же облаками. Не успели мы выйти из порта Хайфы, как палуба под нами заходила ходуном. Волны и качка нас забавляли, как вдруг Камилла сказала, побледнев: «Мне что-то нехорошо». Она укрылась в каюте, но иллюминатор в ней был задраен наглухо. Она пропустила первую и остальные трапезы. Чем дальше мы уходили в море, тем сильнее разыгрывалась непогода: начался ливень. Я достал свою «лейку» и принялся фотографировать судно под проливным дождем. Оно было похоже на корабль-призрак, который вот-вот пойдет ко дну. Капитан сначала собирался переждать в Ираклионе, но все-таки принял решение двигаться дальше. Последующие дни не отличались от предыдущих.

Камилла с неожиданной энергией начала проклинать меня, нести какой-то бред: мол, это я решил ей так отомстить, довести ее до смерти. Наконец она заснула. Пока мы шли через Мессинский пролив, нас не отпускала мучительная тревога. «Можно подумать, что мы проходим мимо мыса Горн, – сказал капитан, – меня беспокоит, что метеосводка обещает в ближайшие дни сильный шторм в Генуэзском заливе». На памяти пассажиров это был худший переход в их жизни; Средиземное море изменилось до неузнаваемости, даже морякам становилось плохо. Теплоход словно охватила пляска святого Витта: его кидало из стороны в сторону, швыряло с десятиметровой высоты, и он с трудом поднимался на поверхность. Мы спрашивали себя: а что, если теплоход накроет волна-убийца? ^[150] Ведь никто не станет нас искать. Палубный настил был разрушен чудовищными потоками воды, которые заполняли коридоры; волны то и дело разворачивали судно, захлестывая его с двух сторон, оно сотрясалось, трещало и кренилось набок. По непонятной мне причине я оказался одним из немногих, кого не свалила морская болезнь, и вместе с одним матросом-мальтийцем мы занялись приготовлением еды для тех, кто еще мог испытывать голод, потому что два повара-тунисца лежали пластом. Именно тогда я узнал рецепт приготовления макарон, за которые потом меня хвалили друзья. Бледная, измученная Камилла, раскачиваясь в своей койке, ожесточенно твердила: «Я умру, зачем я тебя послушала?» Каждый день мы говорили себе: «Буря скоро стихнет, завтра будет лучше». Но лучше не становилось.

Наоборот.

Принимая во внимание ухудшившийся прогноз, капитан предпочел с наступлением утра укрыться в ливорнском порту и переждать непогоду у причала.

Камилла приоткрыла один глаз.

– Шторм закончился?

– Мы стоим в порту и ждем, когда море позволит двигаться дальше.

– Только без меня.

Хотя все пять дней плавания у нее не было ни крошки во рту, она нашла в себе силы встать с кровати и сложить вещи в рюкзак.

– Ты можешь делать все, что хочешь, а с меня хватит, я сойду на берег. Если надо, я вернусь пешком, но в этой лоханке больше не останусь ни минуты.

Она вышла из кабины, а я после недолгих колебаний собрал свои пожитки и вышел вслед за ней.

В Ливорно тоже шел дождь; нельзя сказать, что атмосфера в порту была веселой, но зато это место отличалось большим преимуществом: здесь не было качки. Впрочем, поначалу у нас началось головокружение от твердой земли под ногами. В кафе мы заказали капучино и круглые хрустящие слойки с маслом и клубничным джемом. Пора было спросить, как отсюда выбираться. Хозяин кафе объяснил нам, что проще всего доехать на поезде до Флоренции, а там пересесть на другой поезд, который идет во Францию. Кошмарное плавание закончилось, и, несмотря на проливной дождь, мы слегка воспряли духом.

– Нет худа без добра, – заявил я. – Воспользуемся случаем посмотреть Флоренцию. А потом можно заехать к моему деду, он живет недалеко от Пармы.

На вокзале дежурный сообщил нам, что железнодорожную ветку до Понтедеры ночью перерезал оползень, вызванный проливными дождями, которые безостановочно шли в Тоскане целый месяц. Мы втиснулись в забитый под завязку автобус компании СИТ, стоя проехали Пизу, так и не увидев знаменитую башню, и только в Эмполи, где многие вышли, смогли сесть. Дождь не утихал, сельскую дорогу вконец развезло, но это ничуть не испортило настроения пассажиров, привыкших к капризам погоды в это время года.

Во Флоренции Адриано, студент инженерного училища, объяснил нам, что на эту неделю приходится два выходных: завтра – День всех святых, а в пятницу, четвертого числа – годовщина окончания Первой мировой войны. Он порекомендовал нам гостиницу, которую держала его тетка в квартале Ольтрарно, на левом берегу Арно, – конечно, скромную, но со всеми удобствами, – и предложил проводить нас туда, благо сам он жил с родителями совсем рядом. Мы пришли в гостиницу вскоре после полудня; Стефания предложила нам номер с видом на Понте-Веккьо по приемлемой цене. Сработала не только рекомендация Адриано, но и то, что ненастье распугало всех туристов. Мы отправились гулять по Флоренции под проливным дождем, и надежда, что я смогу фотографировать при таком смурном небе, быстро увяла. Вечером нас ждало разочарование, когда нам объяснили, что в День всех святых музеи закрыты, а погода в ближайшие дни, судя по прогнозу, будет отвратительной.

– Зачем мы сюда приехали? – спросила Камилла. – У меня туфли промокли насквозь, и здесь собачий холод. Надо было ехать в Париж.

– Мы во Флоренции, в одном из самых красивых городов мира, и наконец вместе. Пойдем гулять, дождь – это не страшно. Церкви открыты, а в музеи сходим потом.

– С меня довольно, я устала. И я уже говорила тебе, что важно сохранять свободу: у тебя есть право делать то, что ты хочешь, и у меня тоже.

Я был убежден, что Камилла устроила мне проверку, и твердо решил ее выдержать.

Во вторник, 1 ноября я провожал ее на железнодорожный вокзал. Мы шли практически по безлюдному городу, где почти все лавочки, магазины и кафе были закрыты. Дождь с порывами ветра не прекращался, и зонт, одолженный мне Стефанией, оказался эфемерной защитой: мы промокли до нитки. Камилла купила себе билет, но прежде, чем заплатить, посмотрела на меня в надежде, что я поеду с ней, и тут мне стало ясно, что она не блефует, однако я не собирался уступать. Ожидая, когда на табло появится номер платформы, я не мог избавиться от ощущения, что она вот-вот передумает и останется. Камилла с улыбкой поглядывала на меня; наконец объявили ее поезд, я проводил ее на перрон, уверенный, что сейчас она изменит свое решение, но она достала записную книжку и, полистав ее, сообщила мне телефон своей кузины в Париже, у которой собиралась остановиться. «Позвони, когда вернешься». Она вошла в вагон, и поезд тронулся. Я стоял и смотрел вслед.

Это расставание должно было меня потрясти, но я ничего особенного не чувствовал и, признаюсь, испытывал удовлетворение оттого, что стойко держался до последней минуты.

Тем хуже для нее.

Я решил, что непогода никак не помешает моим планам, я сфотографирую Флоренцию под дождем, и это будет очень оригинально, ведь обычно мы видим на снимках сияние дня и ясное небо. Не хочу вдаваться в подробности, потому что мне нечего добавить к тому, что уже миллион раз было написано о бесчисленных красотах этого города: о старинных улочках, сказочных музеях, волшебных церквях с их словно ожившими фресками и поразительными скульптурами, о том, что здесь как будто остановилось время и нас каким-то чудом перенесло в XVI век. Я поступил, как флорентийцы, проигнорировав грозовое небо и разбушевавшиеся ливни. Стефания снабдила меня сапогами и дождевиком, Адриано одолжил водонепроницаемую сумку для моей «лейки», экспонометра и фотопленки. Вечером он повел меня в один чудесный ресторанчик, который не упоминался ни в одном путеводителе, и познакомил со своим отцом, владельцем гаража недалеко от базилики Сан-Фредиано. Он очень удивился, узнав, что Камилла уехала. Я попытался объяснить ему наши непростые отношения, но сомневаюсь, что он понял.