Земли обетованные - читать онлайн книгу. Автор: Жан-Мишель Генассия cтр.№ 38

Он трижды чинил дверь в его комнатке под крышей, которую взламывали какие-то таинственные грабители. Они часто обсуждали с Сашей обстановку в мире. Саша интересовался событиями, время от времени заходил к старику выпить рюмочку портвейна, и таким образом они обнаружили, что у них есть одна общая страсть. С тех пор как Родье, работавший агентом-газовщиком, вышел на пенсию, он стал посвящать большую часть времени тьерсé ^[83] на скачках. Притом совершенно впустую, если судить по результатам, но ведь интерес не только в деньгах! А Саша разработал собственную оригинальную теорию, призванную улучшить статистику выигрышей консьержа. Они долго трудились вдвоем над этой системой и наконец создали сложную таблицу из десятка убористых колонок, каждая из которых оценивала шансы на выигрыш от 1 до 10. Родье вынул из ящика желтую папку, открыл ее и извлек с десяток листов, заполненных Сашиной рукой; одни из них были исписаны какими-то невнятными расчетами и формулами, другие – яростными комментариями. Саша был убежден, что результаты скачек зависят от объективных критериев, которые никогда не принимаются во внимание любителями прогнозов, да это и неудивительно, – он писал, что организаторы скачек ничуть не заинтересованы в том, чтобы участники пари выигрывали слишком часто.

Он убедил себя, что должен составить список так называемых внешних факторов воздействия на результаты скачек, классифицировав их в порядке убывающих значений, таких, например, как температура воздуха и метеосводка последних бегов, гидрометрия, плювиометрия (то есть количество осадков), количество лошадей-участниц, время восстановления сил жокея между двумя забегами, возраст и пол лошадей и еще с полдюжины других показателей, которыми пренебрегала специальная пресса. Этот научный анализ in vitro ^[84] должен был позволить свести на нет все привходящие обстоятельства, однако после многочисленных испытаний данного метода на практике его теория показала себя совершенно неэффективной и дорогостоящей, а Саша даже не смог уверенно определить, в чем загвоздка – то ли в неточности математических расчетов, что маловероятно, то ли в том, что лошади – существа загадочные и не поддаются сухой статистике. Саша намеревался усовершенствовать свою методику, что позволило бы разбогатеть им обоим; по его мнению, здесь давала сбой система оценки некоторых критериев; к несчастью, смерть положила конец его прекрасному замыслу. Родье, который еще с начальной школы был слаб в расчетах, отказался продолжать этот опыт и согласился передать нам пять страниц, исписанных по-французски рукой Саши. Мы поспешили отнести их мэтру Жильберу, и тот с первого же взгляда подтвердил, что это самое убедительное доказательство в досье Игоря – теперь его клиент спасен. Он погрузился в чтение документа, но на третьей странице вдруг нахмурил брови и воскликнул: «Черт подери, оказывается, Королева Лугов не имеет никаких шансов! Кто бы мог подумать!»

* * *

Сидя на скамье у водоема, в тени платанов парка Рене-Мэтр – одного из редких уголков, где еще оставался хоть какой-то намек на прохладу, – Франк читал толстую книгу; он не заметил подошедшего Мимуна, который стоял, обмахиваясь газетой.

– Это интересно? – спросил Мимун, рассматривая обложку с названием «Братья Карамазовы».

– Да, вот перечитываю «Братьев Карамазовых». Но конец с его отсутствием морали слегка разочаровывает. Непонятно, что думает Достоевский, – он как будто сваливает всех героев в одну кучу, а сам прячется за ними.

– Так ты знаешь русский?

– По-русски это звучит гораздо лучше, чем по-французски, – живее, энергичнее; а переводы часто посредственны, противоречивы. Я люблю изучать иностранные языки, уже бегло говорю по-английски и по-испански.

Мимун удивленно покачал головой:

– Ну, значит, ты и арабский легко освоишь.

– Надеюсь, да; мне повезло: у меня хорошая память.

– Слушай: завтра в девять утра французы откроют границу, чтобы пропустить торговцев и приграничных жителей, которые скопились на эспланаде, – их там уже больше тысячи. Никакого контроля не будет. Для тебя это единственный шанс – либо завтра, либо никогда.

Франк забежал на базар, чтобы попрощаться с Хабибом, и обещал старику навестить его, если когда-нибудь снова окажется в Ужде.

– Только не затягивай с этим, дружок, я ведь совсем не молод, – ответил Хабиб. Он приготовил подарок для Франка. Войдя в лавку, он снял с полки старенький томик в красно-черной обложке, с истертыми уголками, и протянул его Франку: – Держи, вот твой любимый Базен.

– Потрясающе! – воскликнул Франк. – Ты его все-таки нашел?

– Я искал эту книгу часами – она словно пряталась от меня из страха, что я ее продам; такое бывает с некоторыми книгами. Тогда я пошел к директору почты и выкупил у него эту: он мне ее вернул за вполне умеренную цену. Это первое издание 1921 года, там внутри несколько пятен плесени, но они тебе не помешают наслаждаться чтением.

– Дай я тебя обниму, Хабиб, мне еще никто никогда не делал такого щедрого подарка. А я тоже припас для тебя великолепную книгу.

Франк достал из сумки толстенный том Достоевского и объяснил, о каком романе идет речь. Хабиб долго вертел книгу в руках, осматривая со всех сторон:

– Мне очень, очень приятно, друг мой, до сих пор у меня в лавке не было русских книг.

Хабиб взял Франка за плечо, вывел его за пределы базара и прошептал, озираясь, словно опасался чьих-то нескромных ушей:

– Должен тебя предупредить, что Мимун – человек подозрительный, на нем кровь, много крови. Опасайся его. Он близок к Бумедьену ^[85], который командует приграничной вилайей ^[86], начиная с Ужды. Это жестокие, свирепые люди, которым неведомо слово «жалость». У них на границе собрана сильная армия, и мне жаль тех, кто встанет на их пути. Будь очень осторожен!

– Не беспокойся, Хабиб. Я возвращаюсь в Алжир, чтобы возрождать страну, а не воевать. Война закончена.

Во вторник, 26 июня 1962 года Франк встал на рассвете, запихал кое-какие пожитки в рюкзак, взяв в основном свои русские книги и Базена, спрятал документы и деньги за подкладкой кожаной куртки и влился в густую толпу торговцев и приграничных жителей, которые с бесконечным терпением ожидали у пограничного пункта, сидя прямо в придорожной пыли. Он долго раздумывал над предостережением Хабиба, но разве старый книготорговец мог понимать, чем живет человек, готовый участвовать в освободительной войне и в первую очередь обязанный победить самого себя?! Франк был твердо убежден в одном: нет другого способа добиться независимости; такая война – правое дело, ради которого люди обязаны жертвовать собой, пусть даже пройдя через грязь, через предательство своих благородных идеалов. Лишь бы не оставаться рабами. Жестокость сделала свое, а теперь страна должна была обрести свободу. Мимун обещал Франку встречу в Алжире – там он сможет принять участие в построении нового мира. А Франк только об этом и мечтал.