История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Кавказ. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 82

Кашевары ежедневно принимали провизию от каждого отдельного воина поровну. Пищей служили крутая пшенная каша, суп из мяса и пшена, приправленный стручковым перцем. Суп этот, в котором чувствовалось изобилие перца, заменял убыхам водку, согревал и укреплял организм. Расходовать провизию без ведома всего отделения строго воспрещалось, а кто ел тайком, навлекал большой позор, подобные поступки, по народному суеверию, считались вдобавок дурным предзнаменованием.

В походе убыхи следовали в две шеренги или, скорее, парами довольно близко и плотно. Переходить с места на место строго воспрещалось.

В безопасных местах авангард и арьергард следовали вместе со всеми, в противном случае отдалялись на полверсты, а иногда и больше. Авангард высылал вперед себя еще несколько человек для осмотра дороги, леса, оврагов, и высланные обо всем замеченном доносили авангарду, а тот предводителю. При затруднении пути свежевыпавшим или тающим снегом пять или шесть рядов с правого фланга надевали лыжи (они должны были быть у каждого) и протаптывали дорогу для остального отряда.

Места ночлега определялись заранее, еще до выступления в поход, преимущественно в малодоступных, гористых местах, где были лес и кустарник. Прибыв на ночлег, все снимали с себя тяжести, устраивали шалаши, заготовляли дрова и разводили огонь. «Шалаши всегда устраивались в виде четырехугольника, наподобие нашего каре, и наружную их сторону оставляли открытой, чтобы в случае тревоги можно было без замешательства стать в ружье». Если партия двигалась там, где можно было ожидать нападения, версты за четыре от места, назначенного для ночлега, она останавливалась и высылала разведчиков осмотреть местность. Только при известии о полной безопасности партия отправлялась к месту ночевки.

Авангард и арьергард сразу образовывали пикеты, занимали все проходы и оставались там до тех пор, пока люди, назначенные в ночной караул, согревались и ели. Предводитель, осмотрев предварительно пункты, назначенные для пикетов, собирал караульных, сам разводил их на посты и отпускал авангард и арьергард. Летом или в небольшие морозы караулы оставались всю ночь без смены, в противном случае сменялись два или три раза.

С рассветом партия выступала, дневки делались очень редко и только при ненастной погоде, тогда выжидали вёдра, оставаясь на месте иногда несколько дней и даже целую неделю. Благоприятной для походов погодой убыхи считали ясные дни и крепкий мороз.

Подойдя к месту предполагаемого грабежа, партия останавливалась на расстоянии одного усиленного перехода, выбирала хорошую позицию, и если приходила туда под вечер, то не оставалась ночевать, а, отдохнув немного и поужинав, отправлялась дальше. Но если прибывали на ночлег поздно, так что до рассвета не успевали дойти до места грабежа, оставались ночевать и выступали уже на другой день вечером. Убыхи нападали только ночью, за полчаса до рассвета. Перед нападением предводитель делил всю партию на три части: первым двум предстояло нападать, они составлялись из самых отборных воинов, а третья – из стариков, молодых, кашеваров, дровосеков и т. п. – образовывала резерв и оставлялась на месте ночлега со всеми лишними тяжестями. Из первых двух формировались авангард и арьергард.

Убыхи всегда действовали массой и особенно хорошо сражались в открытом поле. Они всегда атаковали двумя шеренгами, имея впереди авангард, в середине грабителей, а сзади арьергард. Подойдя к деревне, авангард расходился направо и налево, обходил быстрым шагом селение и останавливался, составив около аула густую цепь.

Грабители, разделившись на группы человека по четыре в каждой, бежали в дом, вязали, резали и грабили. Нападения убыхов были непродолжительны. Через полчаса или три четверти часа начиналось отступление: авангард обращался в арьергард и удерживал натиск неприятеля, а бывший арьергард сливался в единую массу и прикрывал добычу.

С пленными убыхи поступали гуманно, давали им свою одежду и обувь, останавливаясь на ночлег или дневку, отделяли мужчин от женщин, поручали последних надзору добросовестного старика и в помощь ему назначали караул. Лекарь осматривал раненых, давал лекарства, а предводитель назначал людей к носилкам раненых и убитых. Обязанность носильщиков считалась почетной, и от нее никто не отказывался.

Дойдя до места сбора, делили добычу. Из толпы выходил старый седой воин и произносил благодарственную молитву за дарованную победу и хорошую добычу, а затем начинался дележ. Произносившему молитву выдавали одну из лучших вещей, предводитель выбирал себе пленного или пленницу и по одной вещи каждого вида. Остальная добыча делилась поровну, но кашевары и дровосеки получали меньше. На долю убитых или взятых в плен выделяли по две доли и передавали их родственникам. Остатки от раздела назначались на поминки убитых и на выкуп пленных. Никогда не случалось, чтобы убыхи захватили в плен столько людей, сколько было участников похода, для раздела пленных партия делилась на столько частей, сколько было пленных, и каждая часть получала по одному. Пленного обычно продавали, а вырученные деньги делили поровну между теми, на чью долю он достался.

Черкесы не держались этого правила. По их порядкам, тот, кто во время боя первый овладел пленным, тот и считался его полноправным владельцем. Если этот пленный будет пойман кем-нибудь во время бегства из дома своего господина, то возвращается последнему, а поймавший в награду получает быка (цю). В обращении с пленными черкесы не отличались, в отличие от убыхов, особой гуманностью. Если пленный был русским, притом из дворян, его сажали в яму, держали в цепях и очень дурно кормили. К этому их побуждала, с одной стороны, надежда получить выкуп, а с другой – опасение, что пленный сбежит.

– Не огорчайся, – говорил черкес своему пленному, – что я хочу тебя приковать. Если бы ты был девкой, так мы отдали бы тебя караулить женщинам, но ты мужчина: у тебя есть усы и борода, ты будешь стараться обмануть нас… Мужчину, который родился не рабом, можно удержать в неволе только железом.

Черкесы по опыту знали, что русский дворянин, как они звали наших офицеров, никогда не забудет своего происхождения и места, занимаемого в обществе, и потому за пленными такого рода следили очень бдительно. Точно так же строго следили они и за пленным линейным казаком, зная, что он не оплошает и не уступит черкесу в ловкости и в умении убежать. Что же касается крестьян, то черкесы обращали их в своих пастухов и земледельцев, а если те принимали ислам, женили и водворяли на хозяйство.

– Земледельцу, – говорили черкесы, – все равно пахать: что у русского, что у нас, а дворянину не все равно: он или умрет, или убежит.

Подходя к своим аулам с пленными и добычей, и черкесы, и убыхи пели песни и стреляли в знак победы и удачи ^[133].

У убыхов существовал особый способ сообщать родственникам об убитых. Один из односельчан, подойдя к сакле убитого или взятого в плен, становился на возвышенном месте и вызывал родственника убитого.