История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Кавказ. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 79

Устроив все это, черкес находил, что ему и тут так же хорошо, как на прежнем месте, и потому редко защищал аул, зная, что найдется еще много мест, удобных для поселения. Существенный ущерб возникал, только когда наши войска, предав огню постройки, угоняли скот. В таком случае черкесы старались возместить потерю кражей или угоном скота у казаков и затем, построив сакли в более глухих и отдаленных местах, забывали об ущербе, нанесенном им разорением аула.

Во время наступления наших отрядов черкесы, спрятавшие свои семейства, имущество и скот в лесах, переводили их с места на место. Поставленные на всех высотах пикеты наблюдали за движением отряда и извещали тех, кому угрожала опасность, зажигая огни на тех высотах, по направлению к которым двигался русский отряд. Когда же мы возвращались, черкесы, успокоенные насчет целости того, что составляло их имущество, стекались со всех сторон и сильно напирали на отряд. При отступлении в особенности была необходима большая осторожность, потому что черкесы всегда преследовали отступающих с настоящим бешенством.

Не защита аула и имущества составляли гордость черкеса, но слава наездника, а эта слава, по мнению народа, приобреталась за пределами родины. Отдавая преимущество набегу перед защитой, редкий горец не участвовал в разбойной партии. Самое главное достоинство они видели в набегах на нашу линию, и надо признать, подобными набегами долго и удачно тревожили русские территории. Их малые партии были гораздо опаснее, чем войско в несколько тысяч. О больших отрядах мы всегда узнавали заранее, имели время собрать войска, и потому победа всегда оставалась на стороне русских. Сами черкесы не любили действовать большими массами, потому что подобные предприятия редко им удавались при той разрозненности, которая существовала не только между их племенами, но и между отдельными родами. Если бы все племена черкесов объединились, то могли бы выставить около 50 тысяч всадников и при единодушных действиях могли бы нанести нам много вреда, но единодушия-то у них и не было. Привыкшие к политической раздельности, черкесы подчинялись только своему предводителю и не признавали власти другого из соседнего сообщества. К тому же сбор малой партии не отнимал времени на совещания, и в случае удачи каждый участник мог рассчитывать на большую долю добычи. Оттого в больших сборищах уже с самого начала редко встречалось согласие, в них было столько же голов для решений, сколько рук для боя. Дюбуа де Монперё говорит, что на подобных совещаниях князья и дворяне употребляли только им одним известный язык, называемый шакобза и не имеющий никакого сходства с обычным. Народу говорить на этом языке не позволялось.

Большое сборище, от трех до четырех тысяч человек, собиралось два раза в год: весной и осенью, в октябре или ноябре. Недостаток продовольствия заставлял партии скоро расходиться, но бывали случаи, что люди оставались в сборе до шести недель. Большие партии в основном являлись на Лабу, главной же целью был ставропольский или баталнашинский участок.

В черкесских вторжениях на нашу территорию обыкновенно участвовали только охотники. Задумав набег на наши станицы или нападение на русский отряд, искатель приключений рассылал гонцов, приглашая храбрых джигитов принять участие в славном и богоугодном деле. Предводители партий, чтобы собрать как можно больше участников, часто отправляли по краю певцов и импровизаторов, которые, воспевая славу пославшему, воодушевляли народ до такой степени, что он толпой спешил под его знамена. Только испытанный и удачливый наездник, хорошо знакомый с местностью оборонительной линии и привычками казаков, несших кордонную службу, мог назваться таматой — старшиной, или дзепши — предводителем партии.

Охотники попытать счастья собирались в аул, где жил предводитель, и размещались по соседним саклям, почетные наездники были гостями самого предводителя. Тот приводил собравшихся к присяге на Коране в том, что они будут ему повиноваться, не покусятся на измену и готовы довольствоваться равными долями добычи. Тут, с одной стороны, проявлялась власть, а с другой – добровольное подчинение, понимаемое черкесами по-своему. Партию составляли желающие, все они отправлялись добровольно, без принуждения. В этом отношении у черкесов не существовало никаких принудительных мер. Оттого часто случалось, что многочисленная партия еще во время движения к назначенной цели таяла, как ком снега, потому что каждый считал себя вправе покинуть ряды, когда ему вздумается, и пуститься в новое предприятие по собственному усмотрению. Таким образом, из одной партии образовывалось иногда несколько, и задуманное дело оканчивалось или ничем, или неудачей. Кабардинцы и убыхи, предоставлявшие предводителям право наказывать ослушников, стояли на более высокой ступени военного развития, чем все остальные черкесские племена.

Набеги черкесов на нашу линию были не чем иным, как частным предприятием ради добычи, они были не запрещены народными постановлениями, но вместе с тем и не служили выражением политического действия всего народа. Каждый человек, имевший право применять оружие по своему произволу в самом крае, тем более имел право применять его против неприятеля. «Только большие народные предприятия, решаемые в народных собраниях, как, например, нападение на наши укрепления и станицы, составляли, в собственном смысле, проявление общей народной воли и действия политического права войны».

Тот, кто вызвал охотников и принял на себя предводительство партией, по обычаю черкесов, должен был держать втайне все свои намерения. К сохранению тайны горцев приучили их же собственные лазутчики, которых легко было добыть и иметь нашим начальникам постов и линий. Корысть, родовая месть, или канла, ревность к славе товарища сплошь и рядом были достаточными причинами, чтобы выдать соотечественника и предупредить русских о его намерении вторгнуться на нашу территорию.

В день выступления партии в поход предводитель (дзепши или тамате) давал обед, угощал своих соратников и производил гадание на кости. Если гадание было благоприятно – партия выступала, если нет, ожидала лучших предсказаний.

Условившись со всеми о месте последнего привала поблизости от наших границ, тамате прощался с партией на правом берегу реки Белой и отправлялся в гости к одному из своих кунаков, живших в мирном ауле. Здесь он скрывался от множества глаз русских лазутчиков. «Собрав нужные сведения относительно предпринятого хищничества и пригласив мирного горца в соучастники, тамате делал значительный заворот от аула в камыш или трясину, где поджидали его товарищи».

Набеги совершались или пешими партиями от 5 до 10 человек, или конными от 20 до 30 всадников. Первые, пробравшись незамеченными кордоном на нашу территорию, скрывались по нескольку дней в лесах, выжидали там удобного случая и довольствовались захватом нескольких голов скота или пленением нескольких человек. Конные же партии прокрадывались в нескольких десятках верст от кордона, как, например, в ногайских степях. Пешие преимущественно появлялись с апреля по сентябрь, конные же большей частью в сентябре, октябре и даже декабре, когда вода в реках не так высока, а ночи длинные и темные. Но хищники могли появляться и в другое время. Только время, когда на Кубани шел лед или когда река замерзала, но еще не крепко, считалось безопасным от разбойных нападений. После сильных морозов, когда движение по льду становится безопасным ^[131], число набегов значительно увеличивалось.