История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Кавказ. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 61

Голоса певцов замолкали, и гости отправлялись смотреть скачку – второй акт тризны. Желавших принять участие в скачке еще до рассвета высылали в назначенное место. С ними отправлялся кто-нибудь из почетных лиц, который, выстроив их в ряд, пускал всех одновременно. Толпа народа, высыпавшая из аула, ожидала скачущих, и вот в конце аула раздавался выстрел.

– Возвращаются! – кричало несколько голосов, и толпа бросалась к холму или возвышению, на котором обычно ставилась палатка и где собирались наиболее почетные гости.

За огромным столбом пыли виднелись скачущие по дороге всадники, обгоняя один другого. Большинство были молодые, ловкие мальчики, одетые в разноцветные платья. Лошадь, выигравшую первый приз, немедленно уводили в конюшню, чтоб ее не сглазили, а ту, которая выиграла второй приз, водили перед толпой народа, принимавшего самое сердечное участие в этой забаве.

– Едет! Едет! – вдруг раздавалось несколько голосов, и громкий смех толпы оглашал окрестности.

Все обращали взгляды на дорогу, по которой бежал утомленный скакун, далеко отставший от остальных. Толпа смехом приветствовала сидящего на нем всадника и иногда в насмешку выдавала ему приз, представлявший собой какую-нибудь незначительную вещь.

По окончании скачки все гости сходились к дому умершего, причем самые почетные собирались в кунахской, куда приносили столики со всякого рода кушаньями, точно такие же столики появлялись и для остальных гостей, собиравшихся в разных домах аула, на открытом воздухе, во дворе, под навесами или около строений.

Перед началом обеда духовенство читало молитву. Впрочем, видя, что поминки сопровождаются торжеством и весельем, в котором одна забава сменялась другой, исламское духовенство сначала неохотно посещало тризну, а потом стало и вовсе ее преследовать. Черкесы долгое время отстаивали свои обычаи и, не обращая внимания на оппозицию духовенства, пили, ели и веселились.

Напитки и столы с кушаньями разносились в избытке, и хозяева-распорядители наблюдали за тем, чтобы никто не остался ненакормленным и ненапоенным, хлеб, пироги и прочие сухие продукты разносились в бурках и раздавались всем без исключения. Напитки ставились на открытом воздухе в бочках, чтобы любой желающий мог пить сколько ему угодно. Во избежание беспорядков при таком стечении народа назначались для надзора особые лица, которые держали в руках длинные палки – знаки их власти – и потчевали ими молодых шалунов, особенно следя за тем, чтобы старики были угощены как следует.

В течение всего пиршества во дворе стояло множество лошадей, ожидая своего посвящения памяти покойного. Они были присланы родственниками, друзьями и знакомыми усопшего, все были покрыты богатыми покрывалами, которые называются гидянь. В прежнее время посвященным памяти покойного лошадям отрубали уши, впоследствии ограничивались одним их приводом на могилу или к дому того, по ком совершалась тризна.

«Толпы многочисленного народа, оживленного весельем, шум, говор, ржание коней, рядом поставленных, в богатых уборах, с разноцветными покрывалами, суетящиеся женщины, не упускающие случая показать себя мужчинам в блеске и иногда на них взглянуть лукаво» – все это представляло весьма пестрое зрелище.

Молодые князья, дворяне и наездники с нетерпением ожидали окончания пира, за ним шли разные потехи и игры. Едва встав из-за столов, половина наездников уже сидела на конях, покрытых покрывалами. Другая половина вскакивала на своих непосвященных лошадей и, дав первым время разъехаться в разные стороны, бросалась в погоню, одни старались вырвать покрывало, другие – ускакать от преследователей. Вдоволь наскакавшись по полю, наездники бросали развевавшуюся ткань в толпу зрителей, между которыми начиналась борьба, и ткань разрывалась на мелкие кусочки.

За первой партией выезжала вторая, состоявшая из наездников в шлемах и панцирях, сплетенных, например, из орешника, за ними точно так же бросалась погоня, одни старались проскакать со своими трофеями как можно дальше, другие – поскорее отнять у них трофеи и самим увенчаться ими, наконец, третьи больше всего хлопотали о том, чтобы наполнить орехами свои карманы. Если преследователям не удавалось отнять шлемы и панцири, их точно так же бросали в толпу, где разрывали на части.

За скачкой и джигитовкой следовала стрельба в цель пеших и всадников, а за этим стрельба в кебек, что бывало исключительно на поминках. На ровном месте ставили длинный шест с прикрепленной наверху небольшой круглой доской под названием кебек. На это состязание являлись только отличные стрелки, и число их всегда бывало незначительно. «Ловкие наездники, имея лук и стрелы наготове, летят на лихих скакунах один за другим так, чтобы лошадь заднего скакала за лошадью переднего прямо; всадник не управляет поводьями, и только левая нога его остается в седле, а весь его корпус держится ниже гривы лошади. В таком трудном положении, несясь как вихрь мимо шеста, в то мгновение, когда лошадь на всем скаку сравняется с шестом, всадник спускает лук, и пернатая стрела вонзается в доску, наверху шеста прикрепленную, а иногда, разбив ее, падает к ногам зрителей».

Такая игра, сопряженная с большой ловкостью, принадлежала к забавам высшего класса, тогда как низший занимался преимущественно игрой в коемий, или тонкий столб, гладко обструганный и обмазанный сверху донизу салом. На верху такого столба прикреплялась тонким прутиком большая корзина, наполненная всякими вещицами, тот, кто первый влезал по столбу, пользуясь только своими руками и ногами, получал все вещи, находившиеся в корзине. Нечего и говорить, что вокруг столба собиралась целая толпа, преимущественно из подростков, толкавших друг друга, шумевших, бранившихся и возбуждавших хохот у зрителей. Более хитрые и находчивые приносили в карманах или за пазухой золу и песок и, обтирая ими столб и руки, добирались-таки до корзины.

Если все усилия детей добраться до корзины оставались тщетными, их выручали из беды меткие стрелки. При удачном выстреле в прутик, крепивший корзину, она падала в толпу, и тогда все, и старый и малый, бросались расхватывать вещи – при ужасной давке, свалке, шуме и крике.

Такие игры в прежнее время продолжались целый день, но с принятием черкесами магометанства из-за преследований духовенства они становились все реже и реже, пока наконец тризна не вышла совершенно из моды у черкесов.

Одним из последних похороненных по древним обычаям был темиргоевский князь Мисоуст Болотоков. Похороны были скромные, только при ближайших родственниках, оплакивавших его девять дней.

В течение целого года постель покойного была застлана, вокруг нее висело его оружие: панцирь, лук, колчан и седло – знак, что родные готовы принять покойника. У кровати стояли красные чевяки, а на маленьком столике лежали хлеб, соль и стояла в подсвечнике потухшая свеча – символ угасшей жизни. Весь год родственники, приезжая навещать, делали ходаи — скорбное почтение. Ровно через год родственники и аталык покойного съехались на тризну. Собравшись на могилу, где на столбе были развешаны все доспехи покойного, вывели оседланную лошадь, под несмолкаемые залпы обвели ее семь раз вокруг могилы и отрубили ей шашкой уши. То же сделали со своими лошадьми и все присутствующие, так что на могиле Болотокова были отрублены уши 280 лошадям. Местные поэты пели импровизацию про подвиги Болотокова. После пения прошла джигитовка, а затем разделили между собой платье, оружие и лошадей покойного. На угощение было зарезано четыре быка и пятьсот баранов, певцам сыновья покойного подарили одиннадцать душ крестьян ^[99].