Декабристы и народники. Судьбы и драмы русских революционеров - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Ляшенко cтр.№ 21

Вскоре Орлов отзывается о Раевском как «человеке с необыкновенной энергией, знанием дела, очень образованном… с умом, сведениями». При этом Владимир Федосеевич прославился на Юге, по свидетельству начальника штаба 2-й армии П.Д. Киселева, «вольнодумством совершенно необузданным». Вот как он, к примеру, комментировал солдатам на плацу официальное сообщение о событиях в Семеновском полку: «Придет время, в которое должно будет, ребята, и вам опомниться» (по правде говоря, весьма двусмысленное наставление).

Хочется верить, что читатель не забыл, что Орлов придерживался собственной тактики в революционном движении. Они вместе с Раевским не приняли в тайное общество ни одного человека, считая это излишним. Все их усилия были сосредоточены на солдатах, которых они пытались поднять до понимания сложнейших задач, стоявших перед страной. Революция представлялась им делом буквально завтрашнего дня, нужно было торопиться с ее подготовкой и организацией сил. Естественно, что при таких условиях главным становилось налаживание отношений с солдатами. Для выполнения этой задачи лучшей кандидатуры, чем Раевский, найти было трудно. Недаром Орлов, задумывая открыть при своем дивизионном штабе ланкастерскую школу для солдат, сразу предложил Владимиру Федосеевичу преподавать в ней.

До 1821 г. школа занималась привычным делом – просвещала солдат, знакомила их с основами различных наук. Однако уже через год все круто изменилось. В преподавании стали преобладать политические предметы, а значит, и официальные прописи оказались непригодными для преподавания. Солдаты занимались теперь по пособиям, написанным Раевским, основная суть которых состояла в объяснении демократически-республиканских понятий и терминов. Эти прописи напоминали своеобразные прокламации, предназначенные для малограмотных людей.

Скажем: «а) Большие буквы пишутся в начале каждой строки. В стихотворении:

б) Знак вопросительный ставится после вопросов. Например: «Доколе римляне будут рабами?»

в) «Демократическая (народная) власть есть та, где верховная власть зависит от всего народа». «Конституционное правление есть то, что народ под властью короля или без короля управляется теми постановлениями, кои сам себе назначил».

Занятия по новым прописям и программам продолжались недолго. Раевский был арестован 6 февраля 1822 г. С его арестом связано несколько прямо-таки детективных историй. Так, обыск на квартире Владимира Федосеевича проводился под руководством его хорошего знакомого И.П. Липранди. Когда Липранди спросили, брать ли книги, а среди них были устав Союза благоденствия, брошюра «Воззвание к сынам Севера», тот ответил, что нужны не книги, а только бумаги. После ухода незваных гостей Раевский, естественно, сжег опасные документы. При обыске все-таки обнаружили список всех тульчинских членов общества, забытый Владимиром Федосеевичем в бумагах. Список попал к Киселеву, а тот вызвал своего адъютанта Бурцова – тоже, как мы помним, члена общества – и дал ему какие-то бумаги к исполнению. Дома Бурцов обнаружил между листами бумаг злополучный список и, конечно, его уничтожил.

В результате следствию осталось заниматься только делом о пропаганде среди солдат. Но и тут следователи столкнулись с трудностями. Вся 9-я егерская рота, которой командовал Раевский, как и ученики его ланкастерской школы, не показали ничего против Владимира Федосеевича. Единственным обвинителем стал рядовой Платонов, да и тот дал показания только после обещания начальства произвести его в унтер-офицеры. Власти подобное положение устроить не могло. Киселев, по приказу императора, объявил Раевскому, что ему будет возвращена свобода, если он откроет, какое тайное общество существует в России под названием Союза благоденствия. Раевский ответил, что ничего не знает о таком обществе, а если бы и знал, не стал бы возвращать себе свободу ценой бесчестия.

Потом будут многолетние мытарства по крепостям, Сибирь, где он, брошенный братьями и сестрами на произвол судьбы, станет испытывать постоянную нужду. Иными словами, начнется то, о чем сам Раевский в 1863 г. написал: «Арестом кончилась моя светлая общественная жизнь, – началась новая, можно сказать, подземная, тюремная».

Бурцов приехал в Тульчин в марте 1821 г., и сразу же на квартире Пестеля было созвано совещание членов местной управы. Выслушав посланца «умеренных», Пестель заявил, что Московский съезд не имел права ликвидировать Союз благоденствия. Он произнес страстную речь, в ходе которой «увлек всех силой своих рассуждений». Осознав свой проигрыш, Бурцов покинул собрание, а оставшиеся решили немедленно сформировать новое тайное общество, поскольку прежнего Союза было уже не вернуть. В момент своего учреждения общество, получившее название Южного, подтвердило верность принципам 1820 г., то есть лозунгу республики, подчеркнув, что «…сим не новая цель вводилась, но старая, уже принятая продолжалась».

Тогда же Пестель вернулся к требованию цареубийства, поскольку находил необходимой казнь бывшего монарха со всей семьей для того, чтобы лишить контрреволюционеров их знамени. Затем генерал Юшневский предложил остаться в обществе только тем, кто согласен с революционным способом действия, всем остальным было разрешено покинуть совещание, однако колеблющихся не обнаружилось. Практически сразу же за первым собранием было созвано второе, на котором решались организационные и тактические вопросы. На нем был избран руководящий орган Южного общества – Директория, в который вошли Пестель, Юшневский и Н. Муравьев. Появление в составе Директории Муравьева было отнюдь не случайным.

Южане остановили свой тактический выбор на методе военной революции, а он, как показывал опыт Испании и других «мятежных» стран, требовал победы восставших в первую очередь в столице государства. Да, Риего и Квирога подняли бунт в провинции, но без поддержки жителей и гарнизона Мадрида их локальный успех ничего бы не стоил. В России судьба восстания также решалась в столице, как выразился В. Давыдов: «Без Петербурга ничего сделать нельзя». Именно поэтому авторитетный декабрист, петербуржец Никита Муравьев и был введен в состав руководящего органа Южного общества.

Дворянские революционеры менялись буквально на глазах. После выборов Директории прояснился вопрос о диктаторской власти избранных руководителей. Общество дисциплинировалось, организационно сплотилось, признав необходимость повиновения своих членов приказу «сверху», во всяком случае, мнению большинства (заметим, что не всегда безоговорочного подчинения). Изменились и условия приема новых членов в Южное общество. Речь уже шла не о привлечении к его работе представителей разных сословий, а об участии в нем только военных, причем желательно военных с «густыми» эполетами, таких, за которыми могла пойти крупная воинская часть (на офицерских эполетах от капитана и выше имелась бахрома, поэтому они назывались «густыми»).