Атомный конструктор №1 - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Кремлев cтр.№ 109

Год заканчивался…

31 декабря падало на понедельник — день, хотя и укороченный, но рабочий. Конечно, все покидали рабочие комнаты раньше — повод для такого случая был и обычным, и резонным: режимные службы должны были проверить опечатывание дверей, электрики — заблаговременно обесточить помещения и т. д.

В общей веселой, предновогодней толпе сотрудников шел к выходу из здания № 87 («Белого дома») и Давид Абрамович. Он был тоже весел и благодушно отвечал на бесчисленные поздравления и приветствия.

Впереди был Новый год.

Да, Фишман до конца сохранял жизненный и профессиональный тонус. И ушел совершенно неожиданно. Он появился в своем кабинете в первый рабочий день 1991 года — в среду 2 января, а с утра 3-го января по зданию № 87 пополз невероятный слух: Фишман умер.

Где-то к девяти утра все уже знали, что это — не слух.

Он, ровесник Октября, ушел в небытие гражданином еще Советского Союза. И над ним, уже неживым, звучали еще те аккорды, которые были знакомы и близки ему всю его жизнь.

В дни, когда Давид Абрамович так неожиданно и скоропостижно скончался, о нем говорили много и многие — в обстановке официальной и неофициальной, в рабочих комнатах и на кухнях, на улицах и под крышами домов… Люди начинали осмыслять, что теперь жизнь их пойдет уже без Фишмана, что закончилось нечто значительное. И закончилось безвозвратно.

Один из давних сотрудников зарядного КБ-1 выразил тогда в бесхитростных рифмованных строках то, что ощущали сотни и тысячи людей в институте, в городе и далеко за его пределами:

В людских сердцах он и живет — вот уже третий десяток лет. И будет жить если и не вечно, то — долго.

Хотя.

Если память у человечества станет долгой и умной, то имена, подобные имени Фишмана, займут в истории мира и России намного более прочное место, чем имена многих «президентов» и «премьеров».

Давид Абрамович прожил славную и интереснейшую жизнь — тут и спорить не о чем. С какого-то момента он и получал от жизни и общества много. Но, вообще-то, ему ничего и никогда просто так — за здорово живешь или за «чего изволите?» — не давалось. Ему всегда приходилось непросто, и он всего добивался трудом. Поэтому и чувствовал он себя всегда уверенно.

Он никогда не сидел на двух стульях.

Но в своем кресле сидел прочно и по праву

К СОЖАЛЕНИЮ, Фишман не оставил нам цельных воспоминаний, хотя знакомство с его архивом доказывает, что планы у него на сей счет имелись. Так, некоторые страницы тетрадей имеют заголовки: «Глава «Курьезы», «Глава «Первые шаги». Записей под этими заголовками немного, но слово «главы» говорит о том, что Давид Абрамович предполагал с какого-то момента начать складывать эти наброски — пока лишь намеченные — в книгу.

Увы, не сложилось. Как не сложилась и монография Давида Абрамовича о конструировании ядерных зарядов. А это был бы интересный и, весьма вероятно, в некотором роде уникальный труд. Во всяком случае, мало кто из крупных конструкторов рискнул бы заняться написанием неких «Этюдов об этике конструирования», где Фишман писал:

Задумываются ли о чем-либо подобном сегодня те, кто имеет перед обществом те же системные обязанности, что и Фишман? И отвечает ли хотя бы в малой мере нынешняя социальная атмосфера таким его мыслям, принципам, убеждениям?

Он же задумывался о труде не только как источнике благ, но как о самостоятельном благе, о такой же потребности человека трудиться, как потребность дышать, есть, спать…

Для него и лучших его учеников и товарищей так оно и было! Я написал ранее, что они не работали, чтобы отдыхать, а отдыхали, чтобы потом лучше работать, и это же сейчас повторяю.

В том и было их счастье, которое сегодня доступно так немногим!

Фишман размышлял об этике труда и записывал: