Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути - читать онлайн книгу. Автор: Захарий Френкель cтр.№ 214

Тогда же я отдавал много времени организации и работе методического отдела в Институте гигиены на улице Мира, ведущими сотрудниками которого были сначала А. П. Омельченко ^[332] и В. И. Шафран, а затем, после демобилизации — Б. С. Сигал ^[333]. Мы работали над разработанным мною проектом устройства показательного квартала. В качестве председателя Ленинградского отделения Всесоюзного гигиенического общества (ЛОВГО), я готовил все необходимые материалы для работы правления и заботился об освещении на заседаниях Общества текущих вопросов санитарного дела и гигиены. Кроме того, я систематически участвовал в работе консультативного бюро по санитарной статистике при Горздраве, которым заведовала моя дочь Зинаида Шнитникова. Как обычно, во все дни ранние утренние часы я отдавал физическому труду на «Полоске». Все эти работы и вся внутренняя моя жизнь в эти годы проходила под гнетущим постоянным воздействием мучительных тревог в связи с тяжёлой болезнью Любови Карповны и обострением туберкулёзного процесса у Любочки.

Значительным событием в этот период явилось избрание меня на первой сессии только что впервые учреждённой в 1944 г. Академии медицинских наук СССР (АМН) её действительным членом. Хотя при выдвижении кандидатур в члены АМН я стоял на первом месте в списках, выдвинутых не только ЛОВГО, но и советом консультантов Научно-методического бюро, и Учёного совета ГИДУВа, однако, я не придавал серьёзного значения этому выдвижению, так как считал, что в Москве решать будут те, для кого неприемлемо моё объективное отстаивание исторической преемственности у нас основ советского здравоохранения от общественного санитарного направления… И признаюсь, для меня было большой неожиданностью полученное в ноябре 1945 г. сообщение об избрании меня 30 октября действительным членом АМН СССР.

В январе 1946 г. я первый раз участвовал в сессии Отделения гигиены, микробиологии и эпидемиологии АМН. Сессия эта проходила с 23 по 31 января 1946 г. в Москве, в помещении Института гигиены труда. Организующим ядром секции в эту сессию была небольшая группа учёных, в которую кроме Н. А. Семашко входили всегда деловитый Ф. Г Кротков ^[334]; не всегда отдающий себе верный отчёт об относительном значении своего научного веса и заслуг перед советской медициной и советским здравоохранением И. Д. Страшун ^[335] и микробиолог Л. А. Зильбер ^[336].

Я чувствовал потребность высказать признательность за моё избрание и истолковать это избрание, как проявление внимания к истокам общественно-профилактического направления, изучению и развитию которых посвящены были мои работы в течение десятков лет. С этого выражения моей благодарности я и начал своё выступление по первому отчётному докладу академика-секретаря Ф. Г. Кроткова. Между прочим, я указал на явный пробел в составе членов Отделения гигиены АМН в связи с отсутствием в числе его действительных членов С. Н. Строганова, ведущего выдающегося исследователя и наиболее авторитетного учёного в области гигиены обезвреживания и очистки сточных вод. То обстоятельство, что С. Н. Строганов не был врачом по образованию, не могло и не должно было служить препятствием к тому, чтобы своим участием в составе членов Отделения гигиены АМН он увеличивал бы авторитетность и компетенцию АМН в существенно-важной области гигиены. Я напомнил, что, ведь, и Луи Пастер, и И. И. Мечников тоже по образованию не были врачами.

В этот мой приезд в Москву я познакомился ближе с очень симпатичными работниками Института гигиены труда — Зиновием Борисовичем Смелянским ^[337] и Л. К. Хоцяновым ^[338]. Меня очень интересовала работа последнего по изучению смертности и рождаемости в одном посёлке Московской области. Побывал я и в Институте им. Эрисмана. С особым удовольствием познакомился с молодым учёным-демографом, автором книги «Население Европы за тысячу лет» — Б. Ц. Урланисом ^[339].

В этот же приезд совершил я поездку с постоянным моим проводником по Москве — Женечкой Левицкой ^[340] для осмотра новых станций московского метро по Измайловскому радиусу. Богатое архитектурно-художественное оформление станций столичного метрополитена у меня всегда вызывало восхищение. Охотно признаю и обоснованность, и уместность такого оформления в Москве, но со всею категоричностью возражаю против огромной дополнительной затраты средств на такое же дорогое оформление сооружений для массового пользования и в других городах, где нужда в сооружениях назрела, а большие затраты, связанные с их осуществлением, являются помехой и ведут к откладыванию в долгий ящик их осуществление.

Зима 1946 г. была суровой, с сильными метелями и вьюгами. По возвращении из Москвы после окончания сессии АМН каждый день торопился я попасть без опоздания на лекцию в Мечниковскую больницу. Добравшись на одном трамвае до берега Невы на Охте, приходилось здесь долго ждать другого трамвая, чтобы ехать ещё четыре-пять километров за городом по открытым пустырям и полям до больницы. Появлялся, наконец, трамвай желанного маршрута. Все бросались к переполненным до отказа вагонам. В невыносимой давке на площадке или подножке проезжал я эти тяжёлые километры, простуживался, изнемогал и всякий раз думал о возмутительной нелепости этого вынесения далеко за город учреждения, в которое и обслуживаемые (студенты, больные) и обслуживающие (врачи, преподаватели, профессора) должны ежедневно проделывать туда и обратно путь в 10–15 километров. Слишком много было заседаний, учёных советов и во 2-м ЛМИ, и в ГИДУВе, и в Институте гигиены. Редкий день удавалось мне вернуться домой раньше 10–11 часов вечера.