Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути - читать онлайн книгу. Автор: Захарий Френкель cтр.№ 153

Подробный осмотр Тракторного завода принёс нам большое удовлетворение. Цеха были оборудованы хорошо работавшей вентиляцией. Сборочный цех — это огромный завод с главным конвейером, на котором на глазах у зрителя зарождается и растёт, отделывается и снабжается всеми частями и, наконец, сходит с конвейера, на собственных колёсах выкатывается во двор новоиспечённый «Сталинец». Особенно приятно было благоустройство нового заводского двора: все пешеходные дорожки были по сторонам обсажены цветами, зеленью, подсолнечником. Всё было предусмотрено для поддержания чистоты.

Двадцать лет спустя, в 1951 г., я снова был в Сталинграде для участия в сессии Академии медицинских наук СССР, посвящённой вопросам содействия великим стройкам коммунизма. Это было всего лишь восемь лет спустя после разрушения Сталинграда при его героической защите от гитлеровских захватчиков. По праву он стал средоточием паломничества из всех стран мира также и для того, чтобы увидеть величайшие сооружения Волго-Донского пути, на глазах у всех возникающую Сталинградскую гидростанцию, на полную мощь работающие уже промышленные гиганты — завод «Баррикады», Сталинградский тракторный завод, а также сооружённые и сооружаемые величавые набережные, изумительные площади, сады и парки, архитектурные ансамбли и здания. И мне не хочется восстанавливать в памяти, каким был Сталинград тогда, в 1931 г. Все мои впечатления того времени потускнели и стёрлись, уступили место и перекрыты новыми впечатлениями. О них речь будет в своё время.

Путешествие по Волге в июле 1931 г. оставило у меня яркие впечатления могучих природных красот и видов Жигулёвских, Горьковских, Костромских, Ярославских высот и ещё более захватывающих видов русских бескрайних родных заволжских и заокских просторов лугов, сёл и лесов; величавой панорамы, открывающейся с высоты Нижегородского кремля, с террас городов Плёс, Кострома, Ярославль. Однако вся работа по разгрузке и погрузке, вся техника водного транспорта вызывали невыносимую горечь воспоминаний о прежнем купеческом волжском быте: вместо кранов и механизмов мы видели, как и встарь, лишь одну машину — грузчика. Крючники надрывались под тяжестью огромных ящиков и тюков, а потом валялись пьяными в грязи, как во времена купеческого благополучия драм Островского, бывших не столько комедиями, сколько подлинной трагедией прежних волжских городов.

Как особую полосу моей жизни в советский период я вспоминаю годы, когда был привлечён к организации и налаживанию работы Отдела гигиены, профилактической медицины и здравоохранения в только что тогда создававшемся Институте экспериментальной медицины (ИЭМ).

Социально-гигиеническое направление в медицине и сама социальная гигиена к началу 30-х годов пользовалась вниманием ведущих партийных кругов. Очень чуткий к складывающейся конъюнктуре Лев Николаевич Фёдоров ^[268], бывший в то время директором Института экспериментальной медицины, задумал учредить в нём специальный Сектор гигиены в составе трёх отделений: социальной, коммунальной и общей и экспериментальной гигиены. Несколько раз Л. Н. Фёдоров заходил в Отдел социальной и коммунальной гигиены Музея города и предлагал мне взять на себя заведование отделением социальной гигиены и в то же время стать во главе всего Сектора гигиены. При этом Л. Н. Фёдоров не предоставил мне право наметить кандидатов на должности заведующих отделениями общей и коммунальной гигиены, а сам уже пригласил на должность заведующих подотделами экспериментальной и общей гигиены Н. В. Колосову-Красовскую, а отделом коммунальной гигиены — А. И. Штрейса ^[269] и Н. 3. Дмитриева. Разумеется, я должен был считаться с этими назначениями, как с фактом. Довольно много такта и настойчивости понадобилось для того, чтобы наладить организацию регулярных совещаний по выработке общего плана работ для всех отделений Сектора гигиены.

Большой ошибкой Л. Н. Фёдорова, было учреждение в составе Института самостоятельного Отдела санитарной статистики, которым заведовал Е. Э. Бен ^[270]. Сектор гигиены в целом и особенно отделение социальной гигиены, конечно, не могли выполнить своих научно-исследовательских задач без опоры на санитарно-статистические данные о влиянии внешней среды на заболеваемость и смертность населения, без разработки соответствующих статистических материалов о санитарном состоянии населения. «Современная гигиена без санитарной статистики не может жить» (Флюгге). Я поставил перед собой задачу путём переговоров с Е. Э. Беном добиться его регулярного участия в совещаниях гигиенического сектора. Однако тот опасался, что тем самым будет умалена его полная самостоятельность, интересы которой были для него ближе и понятнее, чем соображения о полноте задач единого Сектора гигиены в составе ИЭМ. Он посещал эти совещания не очень регулярно и с сугубым подчёркиванием полной независимости и обособленности Отдела санитарной статистики от Сектора гигиены. Своим ближайшим помощником по отделению социальной гигиены я пригласил Б. Ф. Дидрихсона ^[271].

В течение летних месяцев 1931 г. мы закончили общие организационные работы по устройству Сектора гигиены. Все три отделения размещены были в комнатах 2-го этажа нового здания по Лопухинской улице на берегу Большой Невки. Обычно я из Лесного пешком по Флюгову переулку приходил к перевозу и, переехав на лодке через реку, попадал в наше здание.

В 1930–1932 гг. научно-исследовательские институты (не исключая и ИЭМ) стремились вводить в свою программу разработку ряда тем на договорных началах с советскими практическими и проектными организациями. На Сектор гигиены возложено было изучение процессов самоочищения воды в Невской Губе. Это было необходимо для определения места выпуска сточных вод и степени их очистки при выпуске в Невскую Губу. Кроме этого, ряд договорных тем относился к изучению санитарных условий в периферических районах Ленинграда и в его пригородах. В качестве общей темы, объединяющей всю санитарно-гигиеническую тематику, связанную с потребностями развития и переустройства Ленинграда, я взял на себя составление санитарно-демографического очерка населения города, его численного развития и санитарного состояния. Работа эта являлась естественным продолжением моих работ, вышедших отдельными книгами — «Петроград периода войны и революции» (1923) и «Население и благоустройство Ленинграда» (1928). Теперь я с особой подробностью изучал исключительное по размерам и скорости возрастание численности населения Ленинграда, вызванное переходом страны к колхозному строю (1929–1931). Во всей истории человечества ни в Европе, ни в Америке такого огромного и быстрого роста населения ни в каком городе не было. И именно этот опережающий все возможности нового строительства приток сельского населения, не привыкшего к городскому укладу жизни, являлся причиной трудностей в борьбе за поднятие санитарного состояния города. Работу мою я озаглавил «Динамика населения, социальное здоровье и задачи коммунально-жилищного строительства в Ленинграде на пороге второй пятилетки». В законченном виде она была напечатана в виде первой статьи в майской книжке «Архива биологической науки» (изд. ВИЭМ). Но после выхода сигнального экземпляра этой книжки, статья была изъята из неё по предложению цензора. Привожу несколько предварительных замечаний, предпосланных этой работе в Трудах ВИЭМа: