Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути - читать онлайн книгу. Автор: Захарий Френкель cтр.№ 136

Интенсивный рост справочно-консультативной работы превращал Отдел фактически в центр, объединявший в Ленинграде научную и научно-практическую работу в области коммунальной и социальной гигиены. В тесной связи с Отделом развивалась и деятельность ленинградского Отделения Всероссийского общества социальной и экспериментальной гигиены, собрания которого, так же, как и заседания Учёного совета этого общества проходили в стенах Отдела.

В 1925 г., сколько помню в феврале, я получил, как заведующий кафедрой социальной гигиены в Ленинградском государственном институте медицинских знаний (позднее 2-й ЛМИ) — официальное приглашение от Белорусского наркомата здравоохранения приехать недели на две в Минск для организации в Белорусском медицинском институте (БМИ) кафедры социальной гигиены и для прочтения узловых лекций, с тем чтобы дальнейшие занятия после моего отъезда проводили ассистенты, а я вновь приехал бы в начале летнего перерыва занятий в ГИМЗе для контроля за правильностью ведения занятий и проведения экзаменов. Одновременно я получил сообщение от наркома здравоохранения Н. А. Семашко, что ввиду незамещения кафедры социальной гигиены в БМИ следует оказать необходимую помощь в налаживании занятий на этой кафедре и в «порядке шефства» выполнять эту задачу впредь до тех пор, пока не найдут подходящую кандидатуру на замещение должности профессора по данной дисциплине.

В связи с этим приглашением и поручением наркома я в 1925, 1926 и 1927 гг. по два раза в год ездил в Минск и читал в течение 10–12 дней лекции последнему курсу медфака, а также участвовал в проведении практических занятий по санитарной статистике, занимался организацией и проведением совещаний с молодыми преподавателями (ассистентами) по кафедре социальной гигиены.

Поездка в Минск была связана с пересадкой в Витебске. В первую же поездку я воспользовался остановкой, чтобы разыскать С. А. Глебовского, моего сотрудника по земству в Костромской губернии в 1907–1909 гг. В описываемое время он заведовал водно-санитарным надзором по Западной Двине. Сергей Александрович уговорил меня остаться на один день в Витебске, чтобы познакомиться с начавшей складываться там советской организацией здравоохранения. Как раз вечером того же дня предстояло заседание местного врачебного общества. На нём стоял доклад о постановке борьбы с туберкулёзом на социально-профилактических началах. Я очень был связан временем, но считал невозможным не воспользоваться случаем непосредственного знакомства с практическими условиями и ходом перестройки врачебно-санитарного дела в крупном городе. И я не раскаялся в своём решении.

Доклад делал, насколько помню, доктор Незлин. В затянувшемся до поздней ночи обсуждении очень большой интерес вызывали вопросы изучения туберкулёза, как социальной болезни, и о постановке работы тубдиспансера по оздоровлению условий жизни, труда и быта в тесной связи с работой санитарной организации, с деятельностью коммунальных органов по жилищному строительству и санитарному благоустройству города. Настойчиво выдвигалась задача улучшения продовольственного снабжения, питания населения.

На следующее утро у С. А. Глебовского собрались несколько санитарных врачей и работников здравоохранения Витебска. Санитарный врач Зарембо рассказал о нуждах и положении водопроводного дела в городе.

В Минске я познакомился с работниками белорусского Наркомздрава, проводившими одновременно занятия на кафедре социальной гигиены — докторами Смулевичем и С. Р. Дегтярём. Смулевич занимался налаживанием санитарной статистики при Наркомздраве, а Дегтярь — организацией промышленно-санитарного надзора. Они были внимательными слушателями моих лекций. Каждый день я обсуждал с ними все стороны прочитанных за день лекций и излагал им программу предстоящих чтений, выслушивал их замечания. На практических занятиях по санитарной статистике Смулевич и Дегтярь разрабатывали со студентами материалы по замеру роста, веса, обхвата груди, мышечной силы и спирометрии. Измерения, запись их результатов и разработку карт проводил каждый студент под общим контролем преподавателя. Отвечая на приглашения, я побывал в гостях у обоих сотрудников по кафедре. На меня произвёл хорошее впечатление доктор Дегтярь. У него было ценнейшее собрание литературных источников, пособий и материалов по общественной медицине, по санитарному исследованию промпредприятий и по гигиене труда.

Очень интересной для меня была вторая поездка в Минск в летнее время, в июне. В Витебске в этот раз я осмотрел водопровод, несколько часов гулял по крутым берегам Западной Двины. Меня очень занимала идея о возможности превращения этих крутых склонов в интересный парк с хорошо продуманной системой креплений, дренажа и разбивкой на склонах двух или трёх ярусов продольных дорожек с подпорными стенками и сетью косых соединяющих дорожек. Такой береговой парк, с его древесными посадками для закрепления откосов от размыва мог бы служить естественным расширением существующего вокруг дворца парка. Успел осмотреть в Витебске я и Музей истории города.

Я прочитал в очень сжатые сроки лекционный курс по социальной гигиене, социально-профилактическим основам советского здравоохранения и провёл экзамен на выпускном курсе. Подробно ознакомился с городским водопроводом Минска и проектом его расширения за счёт новых глубоких артезианских скважин. Минск, при значительно развитой водопроводной сети, никакой канализации не имел. Клозетные воды собирались в выгребные ямы. Из них спускались прямо на улицы и отводились открытыми канавками и лотками вдоль тротуаров по уклону в реку Свислочь. По-существу, улицы города с их лотками играли роль «полей орошения», с тою разницей, что на полях орошения распределяются не загнившие и, следовательно, и не издающие зловоние канализационные воды и потому поля орошения не издают дурного запаха; в уличные лотки спускались из выгребных ям загнившие, с отравляющим запахом клозетные фекалии. Чтобы хоть несколько ослабить зловоние, выпуск фекальной жидкости в уличные лотки производился в ночные часы, а днём временно приостанавливался. Но это, конечно, не меняло дела. Неотложность строительства канализации в городе с отводом стоков до их спуска в Свислочь, на очистные сооружения, была настолько очевидна, что уже в 1926–1927 гг. спешно шла прокладка коллекторов. Из главного коллектора сточные воды, по напорной чугунной трубе, должны были передаваться в коммунальный совхоз (более чем за десяток км), где должны были очищаться на полях орошения.

Во время прокладки коллектора по улице Немиге (по берегу когда-то протекавшей там реки Немиги), по-видимому, траншея прорезала либо какое-нибудь кладбище, либо место исторической битвы. С землёю из траншеи выбрасывались части скелетов. Человеческие черепа, пожелтевшие от времени, валялись на улице. Мы подобрали несколько черепов для антропологических измерений.

Очень «поучительные» работы велись в центральном городском сквере по очистке засосавшегося поглощающего колодца, в который отводились сточные воды из приёмников для нечистот (типа Шамбо) от уборных городского театра. Колодец углублён был на десяток метров до крупнозернистого песчаного слоя. Поначалу песок легко и безотказно «принимал» осветлённую (перегниванием в Шамбо) сточную воду. Но затем произошло то, что всюду происходит с поглощающими колодцами: подстилающие и окружающие дно колодца слои песка заилились. Вода перестала просачиваться. Колодец переполнился. Его начали «чистить». Откачали загнившую жидкость и стали вычерпывать со дна песок, пропитанный осадками фекалий. Весь сквер был залит потоками загнившей сточной жидкости. Но всё дело было в том, что слой крупнозернистого песка, который принимал клозетную воду, был тот же самый, из которого брали грунтовую воду неглубокие буровые скважины минского водопровода!