Легко выглядеть милосердной за чужой счет, а, Ланка?
Не сложнее, чем поручить другим сделать за тебя грязную работу.
Я честно признавала, что не способна убить Кадмию собственными руками. Но эсса могла отдать приказ о казни тому же Мерику… и удалиться. Утопить память и чувства в бутыли коллекционного вина. Задернуть тяжелые портьеры, не видеть льющуюся на землю кровь. Пригласить придворных музыкантов, какофонией звуков заглушить крики и мольбы о помиловании, которые, скорей всего, и не прозвучали бы: воины драконов не привыкли унижаться перед врагом.
И так тошно, и эдак.
Как все было просто раньше, в безмятежном детстве. Когда приходилось отвечать только за саму себя, и даже за себя не приходилось: все важные решения принимала Харатэль. Когда не требовалось взвешивать каждый шаг и ошибки не оборачивались катастрофическими последствиями.
Когда опасность не дышала в затылок, будущее казалось светлым и определенным, а войска противника за стенами крепости не готовились идти на штурм.
Ночь молчала. В окно скалилась бледноликая луна. Я натянула одеяло до ушей, но все равно не могла спастись от наполнившего комнату серебра. Боем крови в висках отдавался дробный стук копыт мчащейся галопом лошади. Прижавшись к холке, навстречу встающему на горизонте замку неслась слепая всадница.
Юнаэтра приближалась, и я понимала: быть беде.
Отвлекая от тревожных дум, что-то зашебуршало под кроватью. Мягко прошлось по одеялу. Я приоткрыла один глаз, шевельнулась — серая крысоловка, намеревавшаяся устроиться в ногах, испуганно соскочила на пол, шмыгнула под кресло, затаилась.
Надо же, пуганная, не то, что моя королевна Алис.
— Кис-кис-кис, — позвала я.
Кошка шевельнулась, но приблизиться не рискнула.
— Кис-кис. Иди, не бойся, — я выпростала из-под одеяла руку, протянула в сторону серой.
Усатая заинтересованно подалась вперед и тут же, опомнившись, нырнула обратно.
— Ну и Хаос с тобой! — раздосадованная, я отвернулась к стенке.
Интересно, что делает сейчас моя Спутница, капризом Харатэль возвращенная к нормальным размерам. Без присмотра и ухода точно не останется. Небось бродит по территории Южного Храма, гоняет местных котов, отъедается на казенных харчах, обо мне и не вспоминает… а вот я соскучилась по Алис. Мне не хватало ее присутствия, безоговорочной поддержки.
Уже в полудреме я почувствовала легкое прикосновение усов, любопытно щекочущих ухо. Подушка промялась. Я положила ладонь на теплый вздрагивающий бок и провалилась в уютное успокаивающее урчание.
***
Пробуждение было резким, одномоментным, пропитанным острым ощущением неправильности происходящего. Я подскочила на кровати, готовая бежать, сражаться…
Кошка-крысоловка исчезла, оставив клок серой шерсти на льняной наволочке. Воцарившиеся в комнате предрассветные сумерки стерли грани предметов, сделав окружающее зыбким и ненадежным. Глухая ватная тишина обволакивала: ни свиста ветра в щелях ставень, ни шороха мышей под кроватью, ни голосов стражников за стеной — ничего. Абсолютное безмолвие, до звона в ушах.
Мир вокруг, неясный, дрожащий, скрывался за серебристой дымчатой вуалью. Я не сразу осознала увиденное: тончайшие нити причудливой паутины — творение тысяч арахнидов — заполонили комнату, создавая видимость тумана.
Удивленно сморгнула — тенета исчезли.
Что происходит?
Я откинула толстое тяжелое одеяло, прощаясь с остатками тепла. Встала, ощущая босыми ступнями пробивающийся сквозь слой шкур холод векового камня. Зябко поежилась: тонкая ночная рубаха не спасала от промозглой сырости.
Лето, похоже, всерьез решило уподобиться осени и не баловать жителей Подковка теплом. Следует попросить служанок принести жаровню, иначе я точно околею в одну из «горячих» липеньских ночей.
Оделась.
Неясная тревога усиливалась с каждой минутой. Я напряженно вслушалась в царящее вокруг безмолвие. Тихо обругала себя за беспочвенную нервозность: если бы что-то произошло, Крис первым почувствовал неладное и поднял тревогу.
Для успокоения я решилась обойти часовых. Пять утра, если верить учебникам тактики, самый подходящий час для внезапного нападения. Брр, не накаркай, Ланка.
В коридоре висели те же тонкие серебристые нити, словно крепость внезапно превратилась в паучье гнездо.
— Госпожа, вам что-то понадобилось?
Я обернулась на голос.
Хаос?!
Служанка — румяная круглощекая пышечка с полными маслянистыми губами и неряшливо выбившимися из-под форменного чепчика прядями — казалась поразительно живой для человека с перерезанным горлом. Я в ужасе отшатнулась, споткнулась о складку ковра, едва не упала.
— Госпожа? — недоуменно повторила покойница, приближаясь ко мне.
Стоящий в алькове кувшин, задетый моей рукой, медленно накренился и грохнулся на пол, разлетаясь на множество осколков.
— Эсса?! Что случилось?
На шум отворилась дверь ближайшей комнаты, являя мне всклокоченного заспанного Марека. Половина лица когтя оказалась сожжена до кости, живот пересекала широкая рваная рана, а левая рука ниже локтя отсутствовала. Не обращая внимания на несовместимые с жизнью повреждения, алый, быстро оценив обстановку, сердито рявкнул на служанку.
— Ты что натворила?
— Не вините, господин. Ничего дурного не замышляла, — девушка испуганно прижала к груди медный поднос, защищаясь от гнева дракона.
Оправдывающийся лепет отошел на второй план, ввинчиваясь в уши навязчивым жужжанием. Я смотрела на отражение в начищенном до блеске подносе.
Мое отражение, у которого не было головы!
Ничего не понимая, я ошеломленно подняла руку, дотронулась до щеки, убеждаясь в наличии важного органа на законном месте.
— Лань?
Появление Рика стало последней каплей. Я развернулась и бросилась прочь, не разбирая дороги, рвя невесомые нити захватившей замок паутины.
Коридоры, словно в кошмаре, слились в запутанный лабиринт, в котором пытаешься убежать от следующего за тобой по пятам чудовища и не можешь. Грохот шагов за спиной звучал ближе и ближе.
— Лань!
Галерея, арка, лестница — длинная спираль закручивающихся ступенек. Дверь. Ледяной ветер, ударивший в лицо. Кремовое небо. Встающее над горизонтом солнце, окрасившее мирно дремлющий город в нежные бежевые и розовые тона.
Часовой с торчащей в горле стрелой недоуменно обернулся.
Я замешкалась, и преследующий оборотень, принявший облик моего драгоценного демона, схватил за запястье. Я вскрикнула, попыталась освободиться, но длинные пальцы, как всегда, держали цепко, словно кандалы.