Первая спецслужба России. Тайная канцелярия Петра I и ее преемники. 1718–1825 - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Симбирцев cтр.№ 47

Немецкий историк Мардефельд, бывший прусский посол в России и современник царицы Анны, в своих записках упоминает о 5 тысячах российских гражданах, казненных или убитых при допросах в Тайной канцелярии. Другие иностранные мемуаристы того времени, менее дружелюбные по отношению к России, называют цифры на порядок больше. Страна несколько лет жила в настоящей атмосфере страха и истерии доносов, которые переставали считаться чем-то постыдным, что необходимо было скрывать. Лишь немногие смельчаки, как граф Мусин-Пушкин, обвиняемый в недонесении по делу о заговоре Волынского, имели смелость заявлять на допросе в ведомстве Ушакова: «Не донес потому, что не желаю быть изветчиком» — эти благородные слова стоили Мусину-Пушкину отрезанного языка и ссылки на Соловки.

В годы репрессий императрицы Анны Тайной канцелярии пришлось заниматься и вопросами заграничной разведки, хотя официальным указом такого поручения службе Ушакова никто не давал. За рубежом при этом продолжали использовать для внешней разведки российскую дипломатию и торговые миссии за границей, и в эти проблемы Тайная канцелярия пока еще вмешивалась редко. Но время уже потребовало от Тайной интересоваться крамолой и среди российской эмиграции, особенно ее интересовала деятельность Семена Нарышкина в Париже, который вступал в сговор с разведчиками Франции и Швеции от имени сторонников в России возведения на престол Елизаветы. Когда в Европе вышла скандальная книга «Московские письма» анонимного русского автора, из которой европейцы впервые узнали об ужасах репрессий при Анне и о работе русской Тайной канцелярии, попыткой выявить автора одновременно занимались российские послы за границей и Ушаков в Санкт-Петербурге. Установить автора не удалось (историки подозревают в авторстве «Московских писем» даже Волынского или Нарышкина). Особую активность проявлял посол царицы Анны в Лондоне, а затем в Париже Антиох Кантемир, сын бывшего молдавского правителя, нашедший на русской службе убежище от турок. Поэт-дипломат Кантемир в Лондоне пытался выявить автора и его английского издателя «Московских писем», но не добился успеха и написал по заданию Анны Иоанновны опровержение на «клеветническую книгу» для Европы.

Императрица Анна Иоанновна умерла осенью 1740 года вскоре после расправы с группой кабинет-министра Волынского. Бирон окончательно попытался захватить власть в государстве, став регентом при малолетнем императоре Иване VI, но наткнулся на серьезное противодействие других династических претендентов из дома Романовых. В этой борьбе князь Ушаков принял сторону Бирона не лично, а как глава мощной Тайной канцелярии, явив России еще одну новинку. Ранее глава тайного сыска не принимал прямого участия в династических конфликтах и борьбе за российский престол именно в качестве главы спецслужбы. При Алексее руководители его Тайного приказа были не столь независимыми политическими фигурами, а рядовыми исполнителями воли царя. Граф Петр Андреевич Толстой в 1725–1727 годах после смерти Петра участвовал в двух таких заговорах по поводу споров о том, кому занимать трон, но в силу еще не установившегося тотального могущества Тайной канцелярии больше представлял в этих заговорах лично себя: важного чиновника Толстого, председателя российского Сената, у него и без статуса главы Тайной канцелярии было полно регалий и постов в Российской империи. Ушаков же предоставил на службу Бирону не только лично себя, как он сделал это вместе с тем же Толстым в 1727 году, когда проиграл партии Петра II и заплатил за это ссылкой в Ревель. Он дал ему поддержку своей Тайной канцелярии, имевшей уже куда больше могущества и ореола почти мистического страха в обществе, чем канцелярия времен Петра Толстого. И это могущество Тайной, и страх, и окружающая ее тревожная таинственность — все это взросло из организованных спецслужбой Ушакова массовых репрессий при императрице Анне. Спецслужба за это десятилетие окрепла и утвердилась в своем могуществе, ощутила себя важнейшей частью государственной машины и даже политической силой, способной вмешаться в борьбу за трон.

В непростые дни раздела власти осенью 1740 года Ушаков лично беседовал с главными сановниками империи, склоняя их принять регентство Бирона, а за ним стояла мрачная сила его Тайной канцелярии, и это впервые в России была в тот момент политическая сила. Хотя формально, будем справедливы, Ушаков в тот момент просто действовал в рамках закона, поскольку на своем смертном ложе умирающая императрица Анна подписала указ о назначении регентом Бирона, и это для Ушакова было прямым приказом обеспечить такой переход власти. Так что Ушаков мог бы оправдаться тем, что в политику в своем стиле он так и не полез, исполняя только прямые свои обязанности по обеспечению государственной безопасности в стране, — и возразить по факту такой защиты было бы нечего.

Поскольку часть российской элиты уже тогда поставила на более приемлемую для нее фигуру другого претендента на трон — принца Антона-Ульриха (отца малолетнего Ивана Антоновича), то Ушаков немедленно начал действовать. Он лично по просьбе Бирона запугал сторонников принца организацией против них следствия, подобного делу Волынского. 23 октября 1740 года Бирон и Ушаков вдвоем устроили принцу Антону-Ульриху форменный допрос, предъявив ему показания некоторых арестованных сторонников. При этом Ушаков лично пообещал разобраться с принцем, как с обычным смертным заговорщиком. Запуганный Антон-Ульрих отступился от своих претензий на престол и признал власть регента Бирона при формальном царствовании своего сына. Самому Антону-Ульриху Бирон с Ушаковым посоветовали оставить свой высокий пост в русской армии, отойти от государственных дел и вообще стать в России незаметнее.

Эта история подзабыта сейчас, а ведь это один из немногих случаев в России, когда судьба возведения человека на первый пост в государстве происходила при прямом давлении органа тайного сыска и личном участии в этом его руководителя. За почти три последующих столетия в чистом виде такое повторится на наших просторах только однажды, когда в 1964 году будут снимать с поста Первого секретаря ЦК КПСС Хрущева. И еще с некоторыми вариациями при дележе власти в 1953 году после смерти Сталина, когда в ней участвовал Берия и подконтрольное ему МГБ. А в Латинской Америке или Азии это и сегодня обычное дело. Так что и здесь князь Ушаков стал первопроходцем в российской истории.

И это только Антон-Ульрих отделался допросом у Бирона с Ушаковым, по этому же делу в те дни арестованы и подвергнуты в Тайной канцелярии пыткам десятки противников регентства Бирона. Самыми известными из них стали генерал Пустошкин и морской офицер Максим Толстой, внук предшественника Ушакова и первого главы Тайной канцелярии Петра Андреевича Толстого, которые пытались поднять на защиту прав Антона-Ульриха гвардейцев. На вопросы в ушаковском ведомстве, зачем призывали выступить против воли покойной императрицы и власти Бирона, потомок «первого русского с холодной головой и горячим сердцем» отвечал: править должны такие генералы, как мои славные деды, а не такие, как Бирон. Пустошкин, Толстой и их соратники после пыток в Тайной канцелярии приговорены к ссылке.

Последующее свержение уже в ноябре 1740 года военным переворотом фельдмаршала Миниха регента Бирона, просидевшего в своем регентстве всего 22 дня, никак не повлияло на судьбу Ушакова и его Тайной канцелярии. Он быстро перешел на сторону новой власти и вскоре уже допрашивал опального Бирона. Теперь у власти прочно и, как казалось, на долгие годы обустраивалась семья Брауншвейг. Анна Леопольдовна фактически становилась правительницей России при своем малолетнем сыне Иване Антоновиче, отец мальчика-царя Антон-Ульрих собрался стать главой российской армии, Миних — кабинет-министром вместо покойного Волынского. В этой же колоде и Ушаков в привычной роли главы тайного сыска теперь на службе Брауншвейгам, и не беда, что главного из них, Антона-Ульриха, всего месяц назад сам же пугал арестом и дыбой. Сменилась власть, изменились и обстоятельства, Ушаков на службе у новой власти. Но вот беда, вскоре и эту власть Брауншвейгов сметет гвардейский переворот.