Первая спецслужба России. Тайная канцелярия Петра I и ее преемники. 1718–1825 - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Симбирцев cтр.№ 49

В 1743 году было такое же следствие по делу Лопухиных, раздутое из разговора в публичном доме нетрезвого полковника Ивана Лопухина с поношениями императрицы Елизаветы, которого при пытках в Тайной канцелярии заставили оговорить свою родню. В деле Лопухиных, многим из которых оно стоило изъятия всех имений и высылки в Сибирь, есть одна важная деталь. Помимо того что их по традиции связали с династической оппозицией, на этот раз сторонниками посаженного в крепость несостоявшегося императора Ивана Антоновича и его родни, впервые в истории российского тайного сыска к делу умышленно притянули и «связь с иностранной разведкой», что станет затем на века печальной традицией. Зная о дружеских связях Лопухиных с послом Австрии в России Боттом, уже покинувшим к тому времени нашу страну и потому находящимся вне досягаемости для Тайной канцелярии, из главного обвиняемого Ивана Лопухина на следствии выбили нужные показания о тайных связях с правительствами Австрии и Пруссии через посла Ботта. Так что у процессов 30-х годов в Советском Союзе, где обвиняемые сознавались в работе на три-четыре иностранные разведки часто враждовавших между собой государств, был процесс-предшественник за два века до того.

Впрочем, судя по тому, что Бестужев-Рюмин для проверки этих сведений посылал в Европу некоего агента, искать связь с заговорщиками австрийских Габсбургов и прусского короля Фридриха II, Ушаков многих сумел убедить в реальности заговора. В Австрию отправляли дипломатические петиции с требованием наказать Ботта за участие в семейном заговоре Лопухиных и даже выдать его для суда в Россию. Впрочем, вскоре Вену известили, что это дело Санкт-Петербургом забыто и в наказании Ботта российская власть больше не нуждается. Зато в самой России признания Лопухиных были использованы Елизаветой для высылки родни Ивана Антоновича из брауншвейгской ветви династии Романовых в глубь России. Их отправили под надзор той же Тайной канцелярии в Воронежскую губернию, так что можно предположить, что Ушаков раскручивал это дело, как сказали бы сегодня, по заказу верховной власти.

Еще один подзабытый в России, но очень показательный процесс, родившийся в годы правления Елизаветы Петровны в недрах Тайной канцелярии, — это дело Ивана Зубарева. В конце 1755 года на русско-польской границе была арестована группа разбойников и конокрадов российского происхождения, шедших на преступный промысел из польских земель. В вожаке банды опознали уже побывавшего в Тайной канцелярии и бежавшего из нее годом ранее за границу сибирского крестьянина-раскольника Зубарева. Кому-то понадобилось из обычного уголовного дела, квалифицируемого на современном юридическом языке как «бандитизм», раздуть процесс об очередном государственном заговоре. Во время допроса в Тайной канцелярии доставленного в Петербург Зубарева новый начальник Тайной канцелярии Александр Шувалов, сменивший в 1747 году умершего Ушакова, заставил разбойника «сознаться» в работе на разведки поляков и пруссаков. А затем, как водится, в деле появились и показания Зубарева о том, как в прусских Кенигсберге и Потсдаме его свели с родственниками низложенного и томящегося в крепости малолетнего царя Ивана Антоновича. И как эти родственники при поддержке прусской разведки попросили его пойти в Россию и поднять бунт в пользу Ивана в раскольничьих общинах, обещая прусский военный десант с моря в поддержку.

Как отмечают почти все исследователи этого периода российской истории, показания Зубарева сегодня кажутся явно надуманными и полученными под принуждением даже в этой части. Это не говоря уже о совсем сенсационных показаниях Зубарева о плане выкрасть Ивана Антоновича из-под стражи и переправить с германским кораблем в Европу и о вручении беглому сибиряку для этой миссии тысячи золотых червонцев лично из рук прусского короля Фридриха. Правда, те историки, кто считает Зубарева настоящим наемником на службе прусской разведки, утверждают, что такой заговор в пользу Пруссии действительно мог иметь место. В качестве доводов правдивости версии Зубарева, данной под пытками, они приводят факт работы с ним в Пруссии непосредственно адъютанта прусского короля Фридриха — Германа Манштейна. Действительно, именно этот предок гитлеровского полководца времен Второй мировой войны и бывший прусский наемник на русской службе при Фридрихе Великом в отсутствие у пруссаков отдельной службы разведки курировал в Берлине работу в этой деликатной сфере. И именно Манштейну германские уже историки приписывают особую заботу о плане освобождения в России арестованных претендентов на престол из брауншвейгской семьи, родственной прусскому двору Фридриха II, для возведения их на российский престол. Так что если кто-то и работал с Зубаревым в Пруссии, то это должен был быть именно Манштейн. Хотя и эта улика не освобождает дело о заговоре Зубарева с прусской разведкой от обвинений в заказном характере этого расследования. А о Манштейне беглый сибиряк мог узнать во время своих странствий в Европе, упоминая его при своем самооговоре под диктовку «следователей» Шувалова. В германских источниках следов сговора прусской разведки с сибирским разбойником Зубаревым не осталось, как и в мемуарах самого Манштейна, опубликованных после его гибели в Семилетней войне, на которой верный солдат и главный разведчик короля Фридриха Великого попал в засаду австрийских гусар и был ими зарублен в бою.

В любом случае показания Зубарева позволили и в очередной раз обвинить пруссаков во вмешательстве в российский династический конфликт, и усилить репрессии против российских раскольников, и ужесточить обращение в воронежской ссылке с брауншвейгскими затворниками. А самого бывшего императора Ивана Антоновича из-под относительно мягкого ареста в Холмогорах заточить в одиночку Шлиссельбургской крепости, где он позднее и будет убит своей стражей. Такие очень выгодные для власти Елизаветы последствия зубаревских показаний на следствии дали некоторым современным историкам основания предполагать, что Зубарев изначально был двойным агентом, посланным Бестужевым-Рюминым в Европу под прикрытием беглого уголовника. Его могли специально подставить пруссакам с целью выявить их планы и затем спровоцировать сторонников Брауншвейгов в России на открытые действия для обоснования репрессий против них. Сегодня это обычная для спецслужб операция, по тем временам — изощренная и тонкая комбинация, ноу-хау в работе русского тайного сыска, но истина сегодня по этому делу установлена быть не может, в архивах доказательств этой версии не найдено.

Хотя историки из числа сторонников такой версии и предлагают считать Зубарева тем самым неустановленным агентом Бестужева-Рюмина, которого послали в Европу после ареста клана Лопухиных. Они полагают, что главной задачей такого агента-двойника Бестужева-Рюмина должны были стать даже не обвинения в адрес все еще опасной брауншвейгской династии, а именно осложнение отношений России с Пруссией, в войну с которой сторонник проанглийской ориентации Бестужев-Рюмин все время старался втянуть Елизавету. Один из сторонников такого прочтения загадочного дела Зубарева в Тайной канцелярии А.А. Бушков в своей работе «Россия, которой не было» отстаивает именно эту версию работы Зубарева лично на Бестужева-Рюмина и раскручивания всего этого дела по заказу самого канцлера:

«Тобольский мещанин Иван Зубарев, старообрядец, согласно официальной версии, был завербован прусской разведкой, получил даже патент на чин полковника прусской службы — и отправлен в Россию будто бы устроить там бунт против Елизаветы, освободить из заключения в Холмогорах свергнутого императора Иоанна Антоновича. Причем в Холмогоры якобы должны были приплыть на помощь прусские военные корабли… Дело Зубарева всегда вызывало интерес своими странностями: по сохранившимся свидетельствам, с тоболяком отчего-то обошлись в России предельно мягко — всего-навсего отправили в ссылку. Именно эта мягкость позволила некоторым историкам выдвинуть версию, что мнимый раскольник был русским разведчиком, внедрившимся в секретную службу Фридриха. Никто не занимался третьей возможной версией. Зубарев мог оказаться не перевербованным эмигрантом и не русским контрразведчиком, а одним из агентов великого канцлера Бестужева. Вся эта операция могла быть затеяна с вульгарной целью окончательно склонить Елизавету к войне с Пруссией. Трудно представить себе, чтобы Фридрих, реалист до мозга костей, всерьез мог планировать морской рейд в Холмогоры. Да и зачем ему был нужен всеми забытый Иоанн Антонович, если симпатии к прусскому королю недвусмысленно высказывал и наследник русского престола Петр… История убеждает нас, что от Бестужева можно было ждать любой подлости» ^[13].