Первая спецслужба России. Тайная канцелярия Петра I и ее преемники. 1718–1825 - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Симбирцев cтр.№ 52

Отголоском этого дела в 1758 году стало еще одно следствие Тайной канцелярии по делу «молодого двора» Петра, Екатерину и их ближайшее окружение заподозрили в плане переворота со смещением Елизаветы с престола. Сама Елизавета Петровна не забыла, как ее обвиняли в годы правления Анны Иоанновны в составлении ряда подобных заговоров, теперь уже ее Тайная канцелярия Шувалова действовала протав возможности такого внутрисемейного переворота теми же методами, какими аннинская канцелярия Ушакова против окружения молодой Елизаветы. В Тайную канцелярию увезли многих сторонников «молодого двора», в частности приближенных Екатерины — Елагина и Арадурова. В тот же заговор «молодого двора» попытались вплести уже арестованного и опального канцлера Бестужева-Рюмина и умершего к тому времени в тюрьме фельдмаршала Апраксина. Выбить из соратников Екатерины признание о том, что она и Петр собираются брать престол заговором, не дожидаясь смерти императрицы Елизаветы, не удалось, задержанных пришлось отпускать. Саму Екатерину среди ночи поднял с постели глава Тайной канцелярии Шувалов, доставив для допроса в покои Елизаветы. Кроме самой императрицы и ее главы тайного сыска в этом допросе участвовал и всесильный тогда фаворит Иван Шувалов. Но доказать наличие заговора или связь Екатерины с Бестужевым-Рюминым и Апраксиным не удалось. Супруга наследника рыдала, клялась в чистых помыслах, даже просила отпустить ее из России назад в родной Цербст, если ее подозревают в столь страшных вещах. Так и это дело закончилось ничем, к тому же многие историки ставят под сомнение саму возможность такого единого заговора «молодого двора» в 1758 году — слишком Петр и Екатерина уже тогда ненавидели друг друга, слишком разными были устремления сложившихся вокруг обоих партий, чтобы объединиться даже временно для свержения Елизаветы силовым путем. В любом случае отметим важную деталь этого дела 1758 года — донос на «молодой двор» опять пришел не из Тайной канцелярии, а эту службу Шувалова Елизавета опять отправила расследовать уже полученный донос, доказательств же измены опять не найдено.

Даже на этом примере заметно, что елизаветинская Тайная канцелярия так же недотягивает до статуса полностью самостоятельной спецслужбы, как и ее петровская и аннинская версии. Это конечно же уже не слепой кистень в руках самодержца, Коковыми были опричники или Преображенский приказ, но и еще не вполне сложившийся институт полупрофессиональной спецслужбы, полностью замкнутый на устремления монарха. Пока Тайная канцелярия остается лишь следственно-карательным органом в руках императрицы, только начинающим осваивать и оперативную составляющую своей деятельности в деле госбезопасности. Вот указала императрица Елизавета на новую опасность, на «молодой двор» племянника Петра и его жены, — и Шувалов начинает работать в этом направлении. И никак не наоборот, чтобы Шувалов извещал царицу о новой угрозе (истинной или мнимой, другой вопрос).

Таких примеров работы Тайной канцелярии тех лет по указке с самого верха множество, вот один из самых ярких, хотя и не слишком известный, но зато о многом говорящий в плане самостоятельности шуваловского ведомства. В 1748 году Елизавета вызывает недавно занявшего пост главы Тайной канцелярии Шувалова к себе и сообщает ему, что ее лакея Щукина за «злые слова» в ее адрес необходимо арестовать, допросить и сослать в Оренбург. Шувалов, естественно, приказание исполнил: лакея схватили, с пристрастием допросили и отправили в ссылку именно в Оренбург. При этом ни Шувалов, ни его подчиненные в Тайной канцелярии не должны были интересоваться, что же именно сказал их подследственный Щукин об императрице. То есть Тайная канцелярия выступила только в роли палача, приводящего приговор в исполнение. А царица не только сама определила вину «государственного преступника» (на самом деле — просто невоздержанного на язык слуги), вынесла ему приговор, но даже и место отбывания им наказания назначила сама.

Так же она в 1742 году сдаст в Тайную канцелярию своего камер-лакея Турчанинова, заподозрив в подготовке покушения на свою особу, бывшему лакею после отсидки под следствием в Петропавловке отрежут язык и сошлют на Камчатку. Так же напустит Елизавета Тайную канцелярию и на своего бывшего приближенного медика Лестока, не оставлявшего ее при Анне Иоанновне в самые мрачные годы опалы и бывшего одним из вдохновителей переворота гвардии в ее пользу в 1741 году. А в 1744 году в Тайную канцелярию еще под началом Ушакова Елизавета отправит для следствия своего личного шута Аксакова, который переборщил с шутками: протянул царице в шапке спрятанного живого ежа, чем напугал государыню и заработал «статью» о попытке испугать ее до смерти.

Это обычная во времена деятельности Тайной канцелярии практика. И Анна Иоанновна в 1736 году прислала в Тайную канцелярию Ушакову своего слугу Самсонова с приказом допросить и сослать затем в Азов, но без указания вины — интересно, о чем же Ушаков, не зная обстоятельств прегрешения, мог обвиняемого допрашивать. Елизавета же в 1745 году тому же еще живому главе Тайной Ушакову направила дворянина Андриана Беклемишева, сказавшего в застольной компании, что при «царице Анне все было лучше». Затем Елизавета дважды затребовала этого человека у Ушакова к себе во дворец для личных допросов, но оба раза возвращала его для продолжения следствия более суровыми методами назад в Тайную канцелярию.

Если тайной полиции очередного злоумышленника предъявляет сама императрица, комментарии излишни, современные спецслужбы по таким схемам не работают. Это в ответ тем, кто начинает иногда в нашей истории отсчет спецслужб еще с неких «путных бояр» и «окольничих» князей Киевской Руси. На самом деле путь к созданию полноценной спецслужбы в России был непрост и тернист. После смерти Елизаветы в 1761 году он едва не прервался по инициативе ее преемника Петра Федоровича, но Тайная канцелярия после временной ликвидации опять всплыла на поверхность, продолжив свою деятельность уже без отправленного в сенаторы Александра Шувалова.

Василий Никитич Татищев именно так понимал необходимость тайного сыска в государстве, он необходим, и никакие перегибы его не страшны (а само понятие «государственной инквизиции» подразумевает жестокости и перегибы), лишь бы во главе стоял человек, правильно понимающий закон и назначение своей службы. Такой подход к делу политической безопасности в империи был для тех времен нормальным явлением, жестокость и инквизиционность работы в жестокий век мало кого тревожила, упор был сделан на практическую пользу этого института и государственные интересы. Василий Татищев же — такой же противоречивый человек XVIII века, такой же типовой пример государственного деятеля Петровской эпохи, как Петр Толстой, Алексей Бестужев-Рюмин или Артемий Волынский.

В одном лице одаренный ученый, химик, историк Российского государства, а также жестокий губернатор-казнокрад при Петре I и вдохновитель политических процессов против оппозиции при Анне Иоанновне. Во время написания своей «Российской истории» он сам не верил в то, что его труд разрешат без купюр напечатать на родине, пытался печатать его за границей, читал друзьям дома за закрытыми дверьми, опасаясь репрессий Тайной канцелярии. И сам же в годы своего губернаторства на Урале помогал аннинской Тайной, фактически став инициатором организации процессов по делам «изменников» Жолобова и семейства Долгоруких. Он же в годы своей службы на Урале арестовал и отправил под конвоем в столичную Тайную канцелярию за крамольные речи полковника Давыдова, за что затем из Санкт-Петербурга получил выговор за то, что при аресте Давыдова не соблюдал положенных формальностей и не объявил офицеру официальный указ об его аресте. И тот же Татищев стоял у истоков «раскулачивания» верховной властью уральских заводчиков Демидовых, научно доказав, что они укрывают от Санкт-Петербурга часть прибыли драгоценных металлов, да еще чеканят для рабочих своих заводов собственную монету, подрывая монополию государства в этом процессе.