Вергилий - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Бондаренко cтр.№ 29

14 апреля 43 года состоялось первое сражение у Галльского Форума, недалеко от Мутины. Республиканские войска нанесли значительный урон армии Антония, но консул Панса получил смертельное ранение и вскоре умер. 21 апреля во втором сражении у Мутины Антоний потерпел сокрушительное поражение и с остатками армии отступил в Нарбонскую Галлию. Однако в бою погиб второй консул Авл Гирций, и Октавиан оказался единственным командующим большой республиканской армией ^[256].

В Риме республиканцы торжествовали победу. По решению сената за Марком Брутом окончательно закреплялась провинция Македония, за Кассием — Сирия, а Сексту Помпею передавалась власть над морем. Сенат также предписал Октавиану передать свои войска Дециму Бруту, который должен был настигнуть и уничтожить отступавшие легионы Антония. Однако Октавиан категорически отказался выполнять этот приказ, заявив, что его солдаты не желают служить убийце Цезаря. Октавиан прекрасно понимал, что теперь, когда Антоний повержен, сенат будет пытаться отстранить его от власти, лишить республиканской армии и уничтожить ^[257].

29 мая 43 года Антоний с остатками своих легионов подошёл к военному лагерю Лепида в Нарбонской Галлии. Он легко склонил его воинов на свою сторону, хотя Лепид и пытался противодействовать этому. В результате переговоров полководцы объединили свои легионы, и Антоний встал во главе достаточно большой армии. Легионеры Децима Брута стали переходить на сторону цезарианцев, так что он был вынужден бежать из Галлии и по дороге был убит по приказу Антония ^[258].

В этой ситуации сенат вновь задумал использовать легионы Октавиана против Антония и Лепида. Однако солдаты Октавиана отказались воевать с бывшими соратниками Юлия Цезаря. Понимая, что сенат мечтает избавиться от него, Октавиан решил пойти на переговоры с Антонием и Лепидом. Но сперва ему нужно было укрепить свой статус, и поэтому он стал претендовать на вакантную должность консула. Чтобы склонить сенат на свою сторону, необходимо было заручиться поддержкой Цицерона. Плутарх пишет, что Октавиан «убеждал Цицерона домогаться консульства для них обоих вместе, заверяя, что, получив власть, править Цицерон будет один, руководя каждым шагом мальчика, мечтающего лишь о славе и громком имени. Цезарь (то есть Октавиан. — М. Б.) и сам признавал впоследствии, что, боясь, как бы войско его не было распущено и он не остался в одиночестве, он вовремя использовал в своих целях властолюбие Цицерона и склонил его искать консульства, обещая своё содействие и поддержку на выборах. Эти посулы соблазнили и разожгли Цицерона, и он, старик, дал провести себя мальчишке — просил за него народ, расположил в его пользу сенаторов» ^[259].

Тем не менее сенат яростно сопротивлялся, поскольку в силу юного возраста Октавиан никак не мог претендовать на высшую государственную должность. Тогда в Рим прибыли центурионы Октавиана и в грубой форме потребовали от сената консульской должности для него. Поскольку испуганные сенаторы тянули время и медлили с ответом, «центурион Корнелий, глава посольства, откинув плащ и показав на рукоять меча, сказал в глаза сенаторам: «Вот кто сделает его консулом, если не сделаете вы!»» ^[260]. Однако даже после такой демонстрации силы сенат ответил решительным отказом. Тогда легионеры потребовали, чтобы Октавиан повёл их на Рим. В городе началась паника, сенат спешно объявил набор в армию, и ему даже удалось вызвать несколько легионов из Африки, которые, впрочем, сразу же перешли на сторону Октавиана ^[261].

Без всякого сопротивления Октавиан вступил в Рим. 19 августа 43 года, в возрасте двадцати лет, он и его родственник Квинт Педий были провозглашены консулами. Кроме того, был утверждён закон об усыновлении Октавиана Юлием Цезарем, и юный консул уже официально стал именовать себя Гаем Юлием Цезарем Октавианом. Против убийц Цезаря начались судебные процессы, все они были объявлены вне закона. После этого Октавиан решил, наконец, примириться с Антонием и со своими легионами покинул Рим ^[262].

Поздней осенью 43 года Антоний, Октавиан и Лепид встретились близ Бононии, на маленьком островке посреди реки Лавиния и на виду у войск совещались три дня подряд. В итоге был сформирован «второй триумвират»: комиссия трёх мужей «для устройства и приведения в порядок государства» ^[263]. Соглашение триумвиров было утверждено сенатом и стало законом 27 ноября 43 года. По нему триумвиры на пять лет получали неограниченную власть над Римским государством с правом издавать любые законы. Октавиан сложил свои консульские полномочия, дабы не выделяться среди триумвиров. Все провинции они поделили между собой: Октавиан получил Африку, Нумидию, Сардинию и Сицилию, Антонию отошла Цизальпинская и Трансальпийская Галлия, Лепиду — вся Испания и Нарбонская Галлия. Антоний и Октавиан должны были вести войну против Брута и Кассия, а Лепид оставался управлять Римом и Италией. Кроме того, Октавиан в знак примирения и установления родственных связей женился на падчерице Антония Клодии. Для того чтобы наделить своих ветеранов земельными участками, триумвиры постановили отобрать землю у жителей восемнадцати крупнейших италийских городов ^[264].

Триумвиры решили также избавиться от всех своих политических противников. С этой целью были составлены проскрипционные списки, в которые включили около трёхсот сенаторов (в том числе престарелого Цицерона) и свыше двух тысяч всадников, подлежащих уничтожению. За голову каждого проскрибированного триумвиры обещали щедрую награду: для свободного — деньги, для раба — деньги, свободу и гражданские права. Поскольку триумвиры нуждались в денежных средствах, всё имущество проскрибированных конфисковывалось в их пользу. Поэтому в списки попали не только их непосредственные враги, но и просто богатые люди ^[265].

После обнародования проскрипционных списков по всей Италии началась настоящая охота за людьми. По свидетельству историка Аппиана, «отсекали головы, чтобы их можно было представить для получения награды, происходили позорные попытки к бегству, переодевания из прежних пышных одежд в непристойные. Одни спускались в колодцы, другие — в клоаки для стока нечистот, третьи — в полные копоти дымовые трубы под кровлею; некоторые сидели в глубочайшем молчании под сваленными в кучу черепицами крыши. Боялись не меньше, чем убийц, одни — жён и детей, враждебно к ним настроенных, другие — вольноотпущенников и рабов, третьи — своих должников или соседей, жаждущих получить поместья. Прорвалось наружу вдруг всё то, что до тех пор таилось внутри; произошла противоестественная перемена с сенаторами, консулами, преторами, трибунами, кандидатами на все эти магистратуры или состоявшими в этих должностях; теперь они бросались к ногам своих рабов с рыданьями, называли слугу спасителем и господином. Печальнее всего было, когда и такие унижения не вызывали сострадания» ^[266].