– Поймите, в каком мы положении, Наварес. Слишком велики ставки. Для меня, для моего экипажа, для Лиги. Даже если б я знал вас всю жизнь, я бы не отправился черт знает куда на основании лишь ваших слов.
Кира скрестила руки на груди:
– Так зачем вы пришли?
– Мне нужны доказательства, Наварес. Что-то поубедительнее ваших слов.
– Какие доказательства я могу предоставить? Все, что знала, я уже рассказала вам… Нет ли у вас компьютеров с одного из кораблей медуз? Вдруг у меня получится…
Акаве покачал головой:
– Нет, компьютеров нет. И все равно не было бы возможности проверить ваш перевод.
Кира закатила глаза:
– Так какого черта вам надо? Если вы мне не верите…
– Не верю.
– Если не верите, чего ради весь этот разговор?
Акаве погладил рукой подбородок, пристально наблюдая за Кирой:
– Ваши импланты перегорели, так я понял?
– Да.
– Жаль. Просканировали бы – и все стало ясно.
– Простите, что разочаровала.
Она уже кипела от гнева.
Капитана это не отпугнуло.
– Такой вопрос: когда ваш «скинсьют» выбрасывает шипы или щупальца, вы их ощущаете? Вот когда вы выдрали передатчик из стены – вы чувствовали все эти маленькие щупальца?
Смена темы показалась настолько неожиданной, что Кира не сразу ответила:
– Да. Все равно как собственные пальцы.
– Угу. Хорошо. – И тут, к удивлению Киры, Акаве расстегнул манжету и закатал правый рукав. – Тогда вроде бы из нашей патовой ситуации есть выход. Во всяком случае, мисс Наварес, попробовать стоит.
Он воткнул ногти в обнажившееся запястье, и Кира содрогнулась: кожа отошла прямоугольным лоскутом. Хотя она и знала, что тело Акаве – искусственное, выглядело оно настолько реалистично, что вид сдираемой кожи вызывал непроизвольную тошноту. Теперь внутри Акаве проступили провода и какие-то металлические конструкции. Он выудил из предплечья провод и сказал:
– Это прямой нейронный провод, как в имплантах, то есть аналоговый, а не цифровой. Если эта штука подключается к вашей нервной системе, наверное, сможет и к моей.
Кира обдумала предложение. Идея казалась безумной и все же… надо признать – теоретически такое возможно.
– Вы понимаете, как это рискованно?
Акаве приподнял кончик провода. С виду оптическое волокно. Хотя Кира знала, что на самом деле это не оно.
– У меня тут полно встроенных предохранителей. Они защитят меня в случае удара током или чего-то такого…
– Но не помогут, если чужь вздумает забраться вам в голову.
Акаве ткнул в нее кончиком провода, лицо его было серьезно, почти торжественно:
– Лучше я попытаюсь остановить медуз и жутей, пусть ценой собственной жизни, чем сидеть тут и ничего не делать. Если есть хоть малейший шанс, что это сработает…
Она выдохнула:
– Хорошо. Но если с вами что-то стрясется…
– Это не ваша ответственность. Не бойтесь. Давайте сделаем все, чтобы сработало. – В глазах его впервые мелькнула улыбка. – Поверьте, мисс Наварес, я вовсе не ищу смерти, но на такой риск я пойду.
Она протянула руку и стиснула конец нейронного провода. На ощупь он был гладким и теплым. Прикрыв глаза, Кира подтолкнула Кроткий Клинок навстречу проводу – соединись, сплавься воедино, стань…
Волокна на ладони зашевелились, а потом… потом легкая дрожь пробежала по руке.
– Вы почувствовали? – спросила она.
Акаве покачал головой.
Нахмурившись, Кира сосредоточилась на воспоминаниях о корабле медуз, стараясь протолкнуть их по руке, передать Акаве. «Покажи ему, – настойчиво приказывала она. – Расскажи ему… Ну пожалуйста». Изо всех сил она старалась сообщить Кроткому Клинку, насколько это важно, объяснить, почему медлить нельзя.
– Ну как? – напряженно спросила она.
– Ничего нет.
Кира заскрипела зубами и, отбросив всякое попечение о безопасности капитана, вообразила, как ее разум струится по руке прямо в Акаве, словно неудержимый поток воды. Она мобилизовала всю свою ментальную энергию, и как раз в тот момент, когда достигла предела и готова была сдаться, – только тут в голове словно что-то щелкнуло, и Кира ощутила, как с ней соприкоснулось иное пространство, иное присутствие.
Это было похоже на прямое подключение имплантов к имплантам, только менее упорядоченное.
Акаве замер, у него отвисла челюсть.
Кира вновь повторила команду Кроткому Клинку: «Покажи ему». Она просматривала свои воспоминания о медузьем корабле, добавляя побольше деталей, а когда закончила, капитан попросил:
– Еще раз и помедленнее.
Кира повиновалась, но внезапный взрыв образов вторгся в ее мысли:
…то созвездие, Высочайший, темная фигура на фоне сияющей воронки, скрещенные руки, Посох Синевы, грозный Посох Синевы…
– Хватит! – выдохнул Акаве.
Кира отпустила провод, и связь между ними прервалась.
Капитан откинулся к стене. На его лице проступили морщины, так что Акаве почти перестал напоминать ей манекен. Убрав провод в руку, он закрыл панель доступа.
– Ну как? – спросила Кира
– Да уж. – Акаве опустил рукав, застегнул манжету. Взял чашку и сделал затяжной глоток. Скривился. – Черт, Наварес, я люблю кофе. Но с тех пор как меня засунули в эту оболочку, вкус у него не тот.
– Вот как?
– Да. Потерять тело – это тебе не листком бумаги порезаться. Со мной это произошло – уже четырнадцать лет назад. Вышла заварушка в доках Цереры с профсоюзными думаками. Знаете, почему их называют думаками?
– Нет, – ответила Кира, подавляя нетерпение.
Уж не повредил ли Кроткий Клинок какую-то заклепку в его мозгу?
Акаве улыбнулся:
– Потому что они целыми днями сидят, не работают, а обдумывают устройство Лиги, тайные пружины, как их извратить в свою пользу. Во время переговоров между управлением доков и профсоюзами ситуация обострилась, мой отряд отправили установить порядок. Укротить бестию. Пролить масло на разбушевавшиеся воды. Миротворческая миссия, черт бы ее подрал. В итоге мы столкнулись с толпой протестующих. Они рвались в драку, но они же гражданские, понимаете? Будь это военная зона, я бы не колебался. Установить наблюдение, выпустить дроны, обеспечить безопасность по периметру и рассеять толпу. Все по протоколу. Но я ничего этого не сделал, потому что старался не накалять обстановку. Там и дети были, можете себе представить!
Акаве на миг оторвался от кофе и глянул на Киру: