Вернее, пять кораблей приземлились.
Шестой нацелился на космический лифт Руслана, «Петрович экспресс». Не помогли орбитальные батареи. Не выручил дежуривший у «Выыборга» военный крейсер «Давящий авторитет». И не спасли многочисленные лазерные и артиллерийские батареи, выставленные у основания этой огромной конструкции и на астероиде-противовесе. Вопреки продуманной конструкции лифта, над которой корпели лучшие умы, бесчисленные инженеры и физики… вопреки всем средствам защиты инопланетный корабль ухитрился протаранить и разорвать лентообразный трос космического лифта.
На глазах у Киры астероид-противовес и верхняя четверть троса понеслись прочь от Руслана на скорости, превышающей вторую космическую, а нижняя часть троса, изгибаясь, устремилась вниз, словно гигантский хлыст, захлестывающийся вокруг мячика.
– Туле! – пробормотала Кира.
Верхняя часть троса либо порвется, либо сгорит в атмосфере. Но нижняя его часть, низвергающаяся на планету, грозила чудовищными разрушениями. Снесет бо2льшую часть космодрома вокруг точки крепления троса и уничтожит постройки на длинной полосе земли, простирающейся к востоку. В масштабах планеты катастрофа не столь велика, но для находящихся рядом с базой это апокалипсис. От одной мысли о том, как напуганы и беспомощны жертвы, Кире стало плохо.
Маленькие, похожие на искры вспышки появились вдоль той части троса, что все еще была сцеплена с Русланом.
– Что это? – спросила Кира.
– Думаю, транспортные капсулы, – сказал Фалькони. – Большинство из них приземлится благополучно.
Киру пробила дрожь. «Покатушки по бобовому стеблю» – одно из самых запомнившихся приключений вместе с Аланом во время короткого отпуска перед командировкой на Адру. Вид на Руслан с космической высоты открывался невероятный. Они видели все вплоть до Непостижного гребня далеко на севере.
– Не хотелось бы мне там оказаться, – выдохнула она.
– Аминь, – отозвался Фалькони и жестом пригласил ее выйти из трюма. – Капитан Акаве, командир «Дармштадта», ждет нас.
– Нас?
Фалькони коротко кивнул.
– У их офицера связи есть ко мне какие-то вопросы. Вероятно, в связи с нашей небольшой экскурсией на медузий корабль.
– А! – Кире стало легче от того, что первый разговор с военными предстоит не с глазу на глаз. Пусть Фалькони и не стал ей другом, на него можно положиться, он прикроет, если что. И он благодарен ей за спасение Трига и Воробья.
– Ладно, пошли.
– После вас.
Глава Х
«Дармштадт»
1
Сквозь шлюз «Рогатки» Фалькони вывел Киру в туннель, просверленный в каменистом астероиде, – станция «Мальперт» располагалась и на его поверхности, и внутри. Они проплыли половину дуги по периметру станции, прежде чем Кира сообразила, что они направляются не во вращающийся кольцевой модуль ближе к центру астероида.
– Акаве ждет нас на «Дармштадте», – пояснил Фалькони. – Видимо, думают, что там безопаснее. Всякие чудища вокруг не рыщут.
Не пора ли ей забеспокоиться, подумала Кира, но отмахнулась от этой мысли. Все равно. Лишь бы не болтаться в невесомости.
Следы борьбы с новыми чудищами были повсюду. Пахло дымом, стены обожжены и пробиты, у людей, мимо которых проходила Кира, глаза еще были круглые, слепые, словно они не отошли от шока.
Путь вел сквозь большой купол, половина которого скрывалась за дверями с надписью: «Завод Ичен». Перед входом валялись останки одного из неведомых инопланетян. Труп был изрешечен пулями, но все же основные его очертания еще можно было разобрать. В отличие от прочих, у этого из спины торчали черные зубцы – то ли кость, то ли панцирь. Кира насчитала три ноги, на каждой – по два коленных сустава. А на выступающем грудном бугре – вторые челюсти? Кира подошла ближе. Ей бы чип-лабораторию, скальпель и хотя бы два часа на изучение этого образчика.
Фалькони положил ей руку на плечо:
– Не стоит отвлекаться, когда ждет Акаве. К добру это не приведет.
– Ну да. – Кира отвернулась от трупа.
Ей всего лишь хотелось выполнять свою профессиональную работу, но Вселенная словно умышленно на каждом шагу мешала ей. Она же не боец, она рвалась к знаниям.
Но если так – почему же она воткнула шип в нумериста? Крыса та еще, но пробитая грудь – слишком жестокая кара.
У шлюза «Дармштадта» их поджидали двое морпехов в полной боевой броне.
– Сдайте оружие! – приказал тот, что оказался к ним ближе, и повелительно протянул руку.
Фалькони скривился, но расстегнул пояс и покорно отдал его вместе с кобурой и пистолетом.
Отворилась гермодверь.
– Лейтенант Меррик вас проводит, – сказал морпех.
Меррик – худой, озабоченный человек с пятном машинного масла на подбородке и окровавленным пластырем на лбу – ждал их внутри.
– Следуйте за мной, – велел он и повел их внутрь крейсера.
Внутри «Дармштадт» был устроен в точности как «Смягчающие обстоятельства». Кире невольно вспомнилось, как она бежала по таким же коридорам под звуки сирен и выстрелов.
Перебравшись из центральной части корабля в один из вращающихся модулей-«лепестков», они смогли идти, а не плыть в невесомости, и это Киру радовало.
Введя их в небольшой конференц-зал, где в центре стоял стол, Меррик предупредил:
– Капитан Акаве сейчас придет, – и вышел, закрыв за собой гермодверь
Кира осталась стоять, как и Фалькони. Он тоже ощущал пристальное наблюдение военных.
Долго ждать не пришлось: дверь распахнулась, и вошли четверо – два морпеха (они остались у входа) и два офицера.
Капитана легко было узнать по шевронам на форме. Среднего роста, смуглый, к вечеру у него на подбородке пробилась щетина, и вид был затравленно-возбужденный, как у человека, не спавшего толком уже несколько суток. Его лицо показалось Кире чересчур симметричным, идеальным, словно у ожившего манекена. Потом она сообразила, что у капитана искусственное тело.
Второй офицер был, по-видимому, помощником. Худой и гибкий, с тяжелой челюстью, на впавших щеках морщины – словно шрамы. Коротко подстриженные волосы далеко отступили со лба, глаза горели хищным желтым огнем – тигриные, не человеческие.
До Киры доходили слухи о солдатах, согласившихся на генетическую модификацию, чтобы лучше видеть в бою, но до сих пор она не встречала никого с такими глазами.
Акаве обошел стол и сел на единственное кресло с той стороны. Знаком пригласил гостей:
– Садитесь.
Помощник остался стоять, спина напряженно выпрямлена, как по стойке «смирно».
Кира и Фалькони повиновались. Кресла оказались неудобными, жесткими, без наполнителя.