Молот ведьм - читать онлайн книгу. Автор: Яцек Пекара cтр.№ 29

– Справедливость должна торжествовать. Ну, коли так, пусть уж сидят.

Курнос и близнецы наверняка не обрадовались бы, услыхав мой разговор с епископом, но за приговор им следовало благодарить только самих себя. Я всегда им говорил, что ночные приключения на улицах Хеза, с битьем горожан и нападением на девиц, не принесут ничего хорошего.

Епископ пытался подняться с кресла, поэтому я протянул ему руку. Он оперся на меня всем весом.

– Ступай уже, сыне. Возьми денег у казначея, скажешь – я приказал.

– Благодарю, Ваше Преосвященство, – молвил я искренне, поскольку инквизиторские доходы слишком часто зависели от хорошего настроения епископа. – Осмелюсь лишь спросить, что мне делать с рапортами из Госсбурга?

– Отдай их, мы кого-нибудь туда пошлем, – пробормотал он.

Я преклонил колени, а Герсард ласково протянул мне перстень к поцелую. Говорили, что в него вставлен камень из Святой Земли, один из многих осколков того самого камня, на который ступил наш Господь, сойдя с Распятия. Камешек в перстне епископа был серовато-рыжего оттенка, словно высохшая на солнце трава. Правда, в соборе Хеза я видел обломок того же камня – и он был светло-желтым, а в монастыре Амшилас находился осколок цвета светлого железа, в медальоне же императрицы Людвики (каковой медальон я видел, когда его выставляли на всеобщее обозрение) был еще один осколок, но – почти белый, пронизанный темно-красными жилками. Из этого следовала единственная мораль: Господь наш, как видно, ступил на разноцветный камень, который одновременно был песчаником, гранитом и кварцем. Или же – тот стал таковым под стопою Иисуса.

Воистину неисповедимы пути Господни!

* * *

Кассель был крупным городом на пересечении торговых путей, что вели вглубь империи. В холмах, в паре десятков миль к северу от него, разрабатывали соляные копи, а еще говорили, что мытье серебра в окрестных ручьях в последнее время приносит прекрасные результаты. Поэтому город был богатым, людным и хорошо укрепленным. В общем-то, в самом сердце епископских земель глупо ожидать вражеского нападения, но городские советники, видно, решили, что окружить Кассель стенами и поставить сторожевые башни – дело чести. Кроме того, на взгорье над городом возвели ощетинившуюся башнями крепость: вашему нижайшему слуге (не знакомому с новомодными архитектурными веяньями) она напоминала пузатую бочку с нахлобученной сверху крышей.

Я подъезжал к Касселю южным трактом, обгоняя направлявшихся на ярмарку купцов, селян и множество людей самого разного толка, которые слетались на ярмарки будто мухи на мед. Я проезжал мимо разноцветных цирковых возков, дворянских свит, гербовых карет и целых отрядов бродяг, нищенствующей братии, босоногих монахов и продажных девок. Большую часть из них, понятное дело, не пустят за городские стены, но я по опыту знал: под теми стенами вскоре встанет нечто вроде осадного стана – там вырастут лотки, корчмы, трактиры и дома утех.

Я вез с собой выданные епископской канцелярией охранные грамоты, но в них не было указано, что я – инквизитор. Дело не подлежало огласке, разговоры и сплетни мне нужны были меньше всего. Однако я надеялся, что городская стража и без предъявления грамот впустит в город человека, который, подобно мне, выглядит вполне состоятельным дворянчиком, жаждущим ярмарочных развлечений.

Так и вышло – и я сразу же окунулся в разноцветную, крикливую, напирающую со всех сторон толпу. К счастью, мой конек был не только спокойным, но и мудрым, поэтому легкими движениями морды сам прокладывал себе дорогу, напирая грудью на тех, кто вставал у него на пути. Что все равно не оберегло меня от проклятий, упреков и презрения, а какой-то недомерок даже бросил мне в лицо комком засохшей грязи – и сразу спрятался в толпе. Но я нес сей крест с привычным смирением.

Наконец, несколько раз справившись о дороге, я добрался до собора Гнева Господня. Это было прекрасное строение красного кирпича, вонзавшееся иглой колокольни в самые небеса. Его окружала невысокая стена, а у калитки, на приставленном к стене табурете, сидел старый монах. Ел прямо пальцами из миски какое-то темно-серое месиво, но при этом пристально следил за всем вокруг: преграждал кривой палицей дорогу любому, кто пытался пройти в калитку.

– Вечером, вечером, – бормотал, обнажая беззубые десны.

Я соскочил с седла и взял коня под уздцы. Приблизился, но палица едва не ткнулась мне в брюхо.

– Вечером, вечером, – он даже не поднял взгляд.

Я вырвал палицу и треснул старика по голове. Не сильно, поскольку не хотел обижать несчастного – лишь вызвать хоть каплю интереса к моей скромной персоне. Нужно признать, что это мне вполне удалось – так резво он вскочил на ноги.

– Чеммогуслужитьгосподину? – отозвался поспешно, выдавливая на лицо умильную улыбку.

Что ж, как видно, принадлежал он к тем людям, которые прекрасно понимают: если кто-то их бьет, то, скорее всего, имеет на это святое право.

– Я ищу настоятеля прихода, Вассельрода, – сказал я. – Где могу его найти?

– Его преподобие в костельном покое, ваша милость. Там вон, за церковью, – он ткнул пальцем, больше похожим на загнутый коготь. Я заметил, что на правой руке у него всего три пальца. – Я проведу вельможного…

– Нет нужды, – я бросил ему грош, а он неожиданно ловко поймал монету. Видно мастера по сноровке.

Плебания ^[14] была большим каменным домом, прилепившимся к северной стене собора. Дорожка вела меж прекрасно ухоженных, подстриженных кустов: рядом с ними как раз суетился садовник с огромными ножницами в руках.

– Бог в помощь, – отозвался он, сняв шляпу, когда увидел меня.

– И вам, – ответил я и заметил удивление в его глазах.

Чувствовал, что провожает меня взглядом, пока я шел к высоким каменным ступеням костельного покоя. Я не совсем понимал, что делать с конем, раз уж поблизости оказался тот, кто мог заметить, как сей конь объедает лелеемые газоны и кусты. К счастью, двери костельного покоя отворились, и оттуда выскочил паренек с метлой в руках.

– Эй, малой, – крикнул я. – Иди-ка, возьми коня!

Он осторожно приблизился: мой конь был огромным, а широкая грудь и крупная голова его не могли не произвести впечатление. Но зверь этот был удивительно смирным, хотя не хотел бы я оказаться в шкуре того, кто попытается его украсть.

Я отдал пареньку повод и успокаивающе похлопал коня по морде. Тот тихо заржал, поворачиваясь ко мне.

– Оставайся здесь, дружище, – сказал я. – Настоятель у себя? – обернулся я к пареньку, и тот истово закивал.

Я поднялся по высоким ступеням и, прежде чем отворить двери, вежливо постучал. Не надеялся, что кто-то ответит – так и случилось, поэтому я вошел без разрешения и вскоре уже осматривался в темной, пропахшей старым деревом прихожей. Длинный коридор вел к приоткрытым дверям, и мне показалось, что из-за них слышу приглушенные голоса. Направился туда – не шумя, но и не стараясь идти тихо. Приглушенные голоса порой означают, что ведется некая беседа, которую человек тихий и пребывающий в тени сумеет подслушать во славу Господа.