Социальный интеллект. Новая наука о человеческих отношениях - читать онлайн книгу. Автор: Дэниел Гоулман cтр.№ 36

Появляющиеся данные о такой намеренной переоценке ставят под сомнение широко распространенное заблуждение, будто мы практически не можем управлять своей внутренней жизнью, потому что, мол, слишком много мыслей, чувств и действий происходит автоматически, в мгновение ока ^[216].

“Идея о том, что все происходит «на автомате», звучит депрессивно, – замечает Окснер. – Переоценка меняет нашу эмоциональную реакцию. Когда мы делаем это целенаправленно, мы берем свои эмоции под сознательный контроль”.

Даже если просто назвать про себя эмоции, которые мы ощущаем, миндалина успокаивается ^[217]. Такая переоценка имеет множество последствий для наших отношений с окружающими. Прежде всего, это доказывает, что мы всегда можем пересмотреть свою автоматическую негативную реакцию на человека, более тщательно всё взвесить и начать относиться к нему иначе – так, как будет лучше для нас обоих.

С помощью верхнего пути мы вольны сами выбирать, как нам реагировать, даже если речь идет о нежелательном эмоциональном заражении ^[218]. Например, вместо того чтобы удариться вместе с кем-то в панику, мы можем, сохраняя спокойствие, прийти на помощь этому человеку. Если мы не хотим разделять чьи-то бурлящие эмоции, мы можем противостоять заражению, оставаясь в том настроении, которое выбрали сами.

Жизнь в ее бесконечном многообразии постоянно подсовывает нам что-нибудь новенькое. Первую реакцию нам всякий раз предлагает нижний путь, но окончательный выбор остается за верхним.

Перестраиваем нижний путь

Дэвиду Гаю было 16, когда его первый раз накрыла боязнь публичных выступлений. Это случилось на уроке английского, когда учитель попросил его прочитать вслух свое сочинение. Перед внутренним взором Дэвида тогда неожиданно пронеслись лица одноклассников. Сам-то он уже решил стать писателем и экспериментировал со стилями, но остальным ученикам в классе на писательство было решительно наплевать. Они с типичным подростковым презрением относились к любым притязаниям, а в сарказме не знали пощады. Отчаянно пытаясь уклониться от того, что нарисовало его воображение, то есть от неизбежных насмешек и издевательств, Дэвид вдруг обнаружил, что не может выдавить из себя ни слова. Страх публичности буквально парализовал его: лицо горело, ладони потели, сердце билось так быстро, что он задыхался. И чем больше он пытался заговорить, тем сильнее паника сжимала его в своих объятьях.

Страх выступлений так и не покинул его. В год выпуска Дэвида номинировали на “должность” президента класса, но он отказался, потому что иначе ему пришлось бы произносить речь. Даже много лет спустя, когда ему было уже за 30, Дэвид не мог найти в себе силы предстать перед публикой и зачитывать отрывки из своего первого, только что опубликованного романа ^[219].

Дэвид Гай далеко не одинок в своей боязни публичных выступлений. По данным опросов, это самая распространенная фобия, она одолевает каждого пятого американца. Но боязнь выступлений – всего лишь одна из форм социофобии, как именует любые тревожные состояния в присутствии других людей диагностическое руководство по психиатрии. Социофобия может принимать самые разные формы, от боязни знакомства с новыми людьми и разговоров с незнакомцами до неспособности есть при посторонних или пользоваться общим туалетом.

Как и в случае с Дэвидом, первый приступ фобии обычно происходит в подростковом возрасте и страх остается на всю жизнь. Люди прилагают огромные усилия, лишь бы избежать пугающих ситуаций, поскольку даже от одной мысли о том, чтобы оказаться в таких обстоятельствах, их охватывает сильнейшая тревога.

Страх публичности может оказывать впечатляющее физиологическое влияние. Достаточно вообразить себе презрение аудитории, как активируется миндалина, заставляющая организм вырабатывать огромное количество гормонов стресса. Дэвиду хватило представить насмешливые лица одноклассников, чтобы в нем разыгралась настоящая физиологическая буря.

Такими выученными страхами мы отчасти обязаны нейронной сети с центром в миндалевидном теле. Саму миндалину нейробиолог Джозеф Леду часто называет Центральным вокзалом страха ^[220]. Леду знает ее нейронную карту не понаслышке: это скопление клеток он не одно десятилетие изучал в Центре нейронауки Нью-Йоркского университета. Как он выяснил, картина разрядки нейронов миндалины, регистрирующих сенсорную информацию, и соседних нейронов, порождающих страх, заметно меняется с момента, когда страх становится выученным ^[221].

Наши воспоминания – это не совсем точное воспроизведение прошлого, а в какой-то мере реконструкция. Каждый раз, когда мы извлекаем что-то из памяти, наш мозг слегка переписывает эту информацию, приводя прошлое в соответствие с нашими нынешними интересами и представлениями. На клеточном уровне, как объясняет Леду, вызов воспоминания из памяти предполагает, что оно будет реконсолидировано, то есть закреплено заново с небольшими изменениями на химическом уровне из-за синтеза новых белков ^[222].