Смерть под маской - читать онлайн книгу. Автор: Кэролайн Грэм cтр.№ 34

— Я и сам не прочь иногда заняться мозговым штурмом.

— Все мы здесь миллионеры духа, — сказал Кен. — И я думаю, что крысиные бега — для крыс. — Эту остроумную фразу он произнес с набитым ртом.

— Не ожидал услышать подобные высказывания в свой адрес. Особенно в качестве гостя в вашей коммуне.

Кен покраснел. Гай устал от них обоих. Он наклонился вперед, стараясь говорить тихо, чтобы его не поняли остальные.

— Слушай меня, пердун, это не люди отказываются от крысиных бегов. Это бега отказываются от них. От тех, у кого кишка тонка. И они тихо жмутся по углам, оставив управление кораблем кому-то другому.

Кен улыбнулся, успокаивающе приподнял ладони и произнес:

— Печально слышать, как…

— Нет, не печально. Это заставляет тебя прийти в ярость, но у тебя не хватает мужества, чтобы сказать об этом. И убери руку с моего плеча.

Рука отдернулась, как вспугнутый лосось.

— Где бы мы были, — не умолкал Гай, — если бы все решили слинять и сосредоточиться на лицезрении собственного пупка. Нет врачей, нет медсестер, нет учителей…

— Но этого никогда бы не случилось, — возразила Хизер. — Число людей, желающих вести затворнический образ жизни морально-философского толка, — это духовная элита, если хотите, и самой природой устроено так, что их не может быть много. Это люди, ведущие подвижнический образ жизни. Они ограничивают себя во всем.

— Я заметил, что вы пользуетесь современными технологиями. — «Тот, у кого задница, как у слона, — думал Гай, понимая, что пора бы ему заткнуться, — не имеет права говорить о подвижничестве». — А вам никогда не приходило в голову, что в то время, как вы расслабляетесь в своей обители добродетели, какой-то бедняк ползет на коленях глубоко в шахты, чтобы вы могли топить углем печь?

— Но это его карма.

Гай уловил негодующие нотки.

— Значит, он находится на очень низком уровне реинкарнации. Вероятно, он поднимается от букашки.

На другом конце стола оживленно разговаривали. Джанет задавалась вопросом, не сходить ли наверх еще раз, чтобы убедить Трикси выйти. Мэй интересовалась, не заметил ли кто-то еще, что нут на вкус довольно странный, и Арно сказал, чтобы она ни в коем случае больше его не ела. Тим продолжал жадно поглощать пищу, останавливаясь время от времени лишь затем, чтобы погладить янтарные подсолнухи на новой сумке Сугами.

Сама Сугами почти не ела. Она сидела, наблюдая за своим отцом в состоянии нарастающего беспокойства. Тому, кто не знал его, он казался идеальным гостем. Кивает, общается, слушает, улыбается, а ест немного. Притворяется? Конечно, притворяется! Жестокое двуличие было его визитной карточкой. И он редко пользовался иными приемами. Сейчас в его взгляде и в повороте головы было что-то такое, что ей не понравилось. Она испытала внезапный приступ паники, и ей захотелось изгнать отца с помощью какого-нибудь заклинания, сделать так, чтобы он исчез. Сугами попыталась вслушаться в то, что говорила Хизер.

— …и мы считаем, что единственный путь познать истинное счастье — это забыть, кто ты есть. Поэтому мы стараемся устранить свою индивидуальность в заботе о других. О больных или тех, у кого нет крыши над головой… о бедных…

— Ах о бедных… — загремел голос Гая.

В его мозгу вспыхнули пламенем мучительные, столь долго подавляемые воспоминания о далеком прошлом. Паренек. Он стоит на коленях перед счетчиком электроэнергии. Ножик застрял в щели, и он не может получить обратно ни нож, ни деньги. Тот же парень, которому здорово доставалось по ушам, если его замечали, копается в месиве фруктов и овощей из треснувших ящиков позади рыночных лотков. В лучшем случае его живот бывал набит дешевыми крахмальными продуктами, так что когда мальчик вырос, он ел только то, что рано или поздно обязательно должно было привести к остановке сердца: обильно политое соусом красное мясо, горы шоколада и взбитых сливок. Лобстер «Термидор» ^[27].

— …нужно быть сильным… вырваться… сбежать… иначе пропадешь… — Гай весь дрожал. Он невидящими глазами оглядывался по сторонам, потрясенный силой и яркостью собственных воспоминаний. Он задыхался и с трудом бессвязно произносил: — Вши… бедняки… это вши…

— Нет… Вы не должны так говорить, — Арно наклонился вперед. Он побледнел, но голос его не дрогнул. — Они тоже люди и заслуживают уважения. Им нужно помогать, потому что они бессильны. Разве не говорится в Библии, что кроткие наследуют землю ^[28]?

— Они уже исполнили свое предназначение! — внезапно выкрикнул Гай. — Ими забиты все кладбища.

Полная тишина. Все переглядывались, не в силах поверить, что они на самом деле слышали эти шокирующе жестокие слова.

Мистер Гэмлин сидел неподвижно, все еще с открытым ртом, испытывая чувство ужаса. Что он наделал? Как он мог позволить ввести себя в такое состояние парочке престарелых хиппи, когда на кону стояло так много? Он поднял голову, холодную и тяжелую, как булыжник, и попытался извиниться:

— Простите… простите меня. — Он встал. — Сильвия, я погорячился…

— Ты никого никогда не щадишь, верно? — Сугами также встала, на ее лице не было никаких эмоций. — Все доброе, или красивое, или хорошее ты обязательно втаптываешь в грязь. Я была счастлива здесь. Теперь ты все испортил. Я ненавижу тебя… Ненавижу!..

Тим тревожно вскрикнул и уткнулся в колени Мэй. Кристофер, схватив за руку Сугами, сказал:

— Нет, дорогая… Пожалуйста… Не надо…

Остальные столпились вокруг них и заговорили все сразу. Сугами заплакала:

— В мой день рождения… в мой день рождения…

Кристофер гладил ее волосы, Мэй успокаивала Тима, а Кен и Хизер нацелили полные укоризны глаза на Гая, стоявшего на дальнем конце стола — отвергнутого и презираемого, словно он был зараженным чумой в карантинном бараке.

Затем, когда успокаивающее бульканье голосов утихло, он ощутил какую-то странную перемену в наступившей тишине. Все сдвинулись ближе друг к другу, и создалось впечатление, что они одновременно возбуждены и встревожены. Гай почувствовал, как прохладный ветерок пробежался по его шее. Он обернулся и увидел женщину, неподвижно, будто призрак, стоящую в тени открытой двери.

Она была укутана в многослойную дымчатую ткань. В руке у нее был огромный букет цветов в целлофане, украшенный множеством ленточек. Медленно волоча за собой длинные полосы шелка и тафты, шелестевшие на голых досках пола, она двинулась вперед. На полпути остановилась, откинув за спину туманного цвета шарф. При виде ее лица с впалыми щеками, широко распахнутыми глазами и взъерошенной копны глинисто-серых волос люди прижались друг к другу еще теснее.

— Предсказание Иллариона. Оно сбылось… — не веря собственным глазам, пробормотал Кен.