Гибель Лодэтского Дьявола. Первый том - читать онлайн книгу. Автор: Рина Оре cтр.№ 78

За час до прихода гостя Марлена позвала Маргариту в свою спальню, чтобы помочь друг другу переодеться и прихорошиться. Та собиралась «нарядиться» в серое платье с белой пелериной, но услышала:

– Нет, это платье не годится, я дам тебе свое. Градоначальник Совиннак – весьма важный гость. У нас вечером будет званый обед, и мы, женщины этого дома, должны быть убраны подобающим образом: должны показать, что ценим гостя. Он должен остаться доволен и кушаньем, и обществом.

Благодаря визиту градоначальника, Маргарита надела свое первое красивое платье. Оно было простым и потрясающим одновременно. По крою наряд напоминал то мешковатое одеяние, в каком Маргарита проходила последние два года, но шелковистое полотно не прятало, а обрисовывало тонкую девичью фигуру, – материя волнующе падала от плеч к еще наливающейся соком груди, приятно сужалась в талии, плавно струилась, нахваливая стройность ног. Зеленый цвет сложного оттенка (уже не сочный, но еще не выдровый) подчеркнул притягательность сиренгских глаз. Оказалось, что и волосы не нужно было полностью прятать: в помещении, на торжествах или званых обедах, замужним дамам дозволялось открыть часть головы. Марлена гладко расчесала волосы Маргариты, сделав ей прямой пробор, скрепила их в пучок ниже макушки, намотала на него легкий шарф из коричневого шелка в полосках изумрудного цвета и скрутила две розы из этого же шарфа чуть выше ушей девушки.

Пока Марлена переодевалась за занавесом, Маргарита, вертясь перед зеркалом, не могла собою налюбоваться.

– Какая же ты неискушенная, – смеялась Марлена из-за завесы. – Это обычное платье из овощного шелка, то есть из крапивы. Такое, должно быть, есть у каждой покоевой прислужницы в замке. Я тебе его дарю. Зеленый цвет тебе к лицу, меня же он не красит.

Маргарита, вне себя от счастья, бросилась обниматься, но, раздвинув занавес, застыла. Она впервые увидела изумительные, белокурые, словно свет луны, распущенные волосы Марлены. Маргарите показалось, что зазвучали ангельские флейты и через мгновение ее сестра вознесется на Небеса.

– Ты столь прекрасная… – прошептала Маргарита. – Ты создание Элизия… Даже Меридианская Праматерь не может сравняться с тобой красою.

Марлена, застегивая коралловые пуговки на розовом платье, неодобрительно покачала головой.

– Не стоит говорить таких слов. Красота Праматери в ее чистоте. Кисть художника не в силах передать красоту души, потому красивых женщин изображают в образах Нашей Госпожи, – так говорит брат Амадей. Если ты кого-то любишь, то этот человек для тебя – прекраснее всех на свете людей. Другие же на самого прекрасного для тебя человека смотрят иначе: они видят в нем всё что угодно, только не то, что видишь ты. И еще не родился такой художник, какой смог бы передать это видение – то, когда прекрасен обыкновенный внешне человек.

– Но ты необыкновенная! Ты и красивая, и добрая, и разумная, и благочестивая… Светлее человека я и не знавала. Ты – идеальная, как ангел!

– О нет, уж поверь! – вышла из-за занавеса Марлена и стала прибирать гребнем волосы в пучок. – Я вовсе не идеальна и я не ангел. Я стремлюсь делать благие поступки и думать только о благом, но у меня не очень хорошо выходит. Я рассудительна – это так, но следуя одному голосу разума, тоже можно идти неверной дорогой и уходить от Бога, а не приближаться к нему… Быть человеком, как говорит брат Амадей, очень непросто: мы, все без исключения, то и дело оступаемся. И я – человек со всеми его Пороками и грехами… Возможно, грехов у меня даже больше, чем у тех, кто ведет срамной образ жизни, – тяжело вздохнула она, начиная закалывать шпильками узел волос на затылке. – Иначе Создатель подарил бы мне радость материнства, однако… я замужем уже два с половиной года… В восьмиде Любви будет три. Всё же мне нужно было посвятить себя Богу, но я так хотела быть матерью! И вот… – развела руками Марлена. – Спальня, что ты занимаешь, должна была давно стать детской…

Марлена расстроилась, ее небесно-голубые глаза заблестели. Маргарита, ничего не говоря, обняла сестру.

– Я смирилась, – высвободилась Марлена. – Мы обращались к астрологам, молились и жертвовали храмам… Как и Огю, я родилась в месяц Цереры, богини плодородия древних людей. Сами звезды обещали нам большое потомство, но… видимо, я вышла бесплодной… Не хочу об этом говорить, тем более что для Огю неважно, есть ли у нас дети… Он самый лучший на свете супруг. А ты, – посмотрела она на Маргариту, – у тебя будет чадо? Прошла почти восьмида после венчания. Ты уже должна знать.

Маргарита пожала плечами.

– Так ты не ничего знаешь! – изумилась Марлена. – У тебя должна перестать идти лунная кровь, но бывает, что и она не идет, и ты не понесла. Куда вернее – это смешать в равных долях утреннюю урину и обычное вино. Если жидкости к полудню останутся светлыми и прозрачными – ты ждешь малыша, а если помутнеют, то нет… – опять вздохнула Марлена.

– Кровь у меня былася… – огорченно ответила Маргарита, которая тоже очень хотела иметь ребенка. – Но я завтра сделаю, как ты сказала.

– Уже не стоит, раз пошла кровь… Ее называют лунной, потому что каждый месяц в чреве женщины, как в небе, созревает луна. Она гибнет с кровью и затем опять возрождается. Твое собственное полнолуние – лучшее время для зачатия.

– Марлена… – смущенно проговорила Маргарита, – а ты мне скажи, пожайлста, еще о замужничестве… А то я не всё понимаю… ну, то… ночью…

– Конечно, дорогая… Правда, это тетя Клементина должна была тебе всё объяснить, – строго проговорила Марлена, опять поворачиваясь к зеркалу и примеряя вуаль. – Не мне ее судить, хотя очень хочется… И она так сухо вела себя на венчании Синоли, а на твое вовсе не пришла. Сразу понятно, что ты вышла за Иама против ее воли и вы расстались в обиде. И всё же она крайне дурно поступила, не подготовив тебя к супружеству, и еще раскается.

– Ты мою тетку не знаешь… уже нашу тетку… Не сомненивайся – она не раскается.

– Правильно говорить «не сомневайся», дорогая… А знаешь, если бы я была тобою, – ласково пропела Марлена, закрепляя вуаль с помощью позолоченного обруча и расправляя ее у лица, – то навестила бы нашу тетю. Возможно, она уже раскаялась, но не решается сделать первый шаг к примирению. Но я – не ты! – весело добавила девушка-ангел. – Ты должна поступать так, как считаешь верным.

________________

Благочестивые меридианцы ели дважды в день, праведники – раз за сутки. Трехразовые трапезы, к возмущению бедняков, просыпавшихся на рассвете, много работавших и имевших такой скудный стол, что они порой вставали из-за него полуголодными, Экклесия приравнивала к греху чревоугодия, то есть требовала каяться за этот проступок на исповеди, давать обещание «так не делать впредь», а священник мог наказать упорствующего грешника внеочередным постом на хлебе и воде.

«Обед» означал основной, вечерний, прием пищи, объеденье; «завтрак» – перекус тем, что оставили «на завтра» с обеда. «Ужин» произошел от слова «юг» и первоначально означал не трапезу, а завершение полевых работ для землеробов, случающее в полдень. Уставшие землеробы, конечно, плотно кушали в это время, чтобы набраться сил – так ужин приобрел значение конечной трапезы. Но горожане надменно смотрели на сильван и из-за предписаний Экклесии убежденного говорили, что три раза в сутки едят животные. Словом, горожане не ужинали: только обедали и завтракали, правда, частенько завтракали дважды – рано утром и ближе к полудню.