Трупный синод - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Стрельцов cтр.№ 44

– Я также помню, мой разговорчивый Хатто, что он однажды послушался голоса Люцифера, сообщившего ему об измене жены, и когда Юлиан вернулся домой и увидел под простыней своей постели двух человек, то в ярости изрубил их, не ведая, что накануне в его дом прибыли его собственные родители.

– То было до обретения им Веры Христовой!

– Враг рода человеческого преследует нас со времен Адама, преследует настолько назойливо, что с ним мало кто может сравниться. Но, я вижу, вам по силам оказать ему достойное соперничество, ибо, судя по всему, вы решили злоупотребить моим терпением. По-моему, я вам уже все сказала про помощь вашему будущему монастырю.

Хатто вовремя осекся, но тут же испуганно затараторил вновь, боясь, что герцогиня своим следующим словом прикажет выгнать его из шатра.

– Ваша светлость может помочь нам всего лишь раз и никогда более! В благодарность за это, послезавтра, в вашем шатре, в это же самое время будет сидеть Майнфред, дукс Милана, целиком покорный вашей власти.

Агельтруда изменилась в лице.

– Продолжайте!

– О, я не имею права быть столь неучтивым и отнимать время у столь сиятельной госпожи. Я скажу только, что я и мои братья просим за наши услуги пятьдесят солидов. Этой суммы хватит нам на восхваление имени Господа, всего святого воинства, и вас, ваша светлость.

– Хм, хорошая сумма…Ну, допустим. А скажите, чем вам не угодил Майнфред?

– Он приказал казнить нескольких наших братьев.

– Было за что?

– Великолепнейшая герцогиня, мои братья пострадали за минуту телесной слабости к поганой язычнице, которую, верно, нам подослал во искушение сам Сатана.

Агельтруда насмешливо хмыкнула. Хатто, видя ее реакцию, торопливо продолжал:

– Она была наложницей Ратольда, сына Арнульфа. Родом же из Египта.

Агельтруда оживилась еще более. Она моментально вспомнила египтянку, коварно подаренную Ратольду Теодорой.

– Эта язычница была, сколь скверна душой, столь соблазнительна телом. Ратольд на протяжении всего похода в Верону не расставался с ней, и порою все войско часами ждало, пока он в своем шатре не насытится ею. Однако, по прибытию в Верону, Арнульф велел Ратольду избавиться от нее, обещая египтянке, в противном случае, самую жуткую казнь. Она покинула город, но в своих скитаниях набрела на нас, когда мы уже крадучись пробирались к Милану.

– И… я так понимаю, вы воспользовались моментом? – Агельтруда готова была расхохотаться.

– Мне стыдно в том признаться, но все было именно так, ваша милость. Она скрашивала наши ночи на всем протяжении нашей дороги в Милан.

– И ваши тоже? Вы вроде бы состоите на службе Христовой?

– Ни за что не скажешь, моя госпожа, когда и в каком месте нас подстерегает дьявол, чтобы смутить души некрепкие. Вот и Юлиан Странноприимец….

– Довольно о Странноприимце! За что же ополчился на вас Майнфред?

– Несколько моих будущих братьев, однажды споря, кому язычница достанется в утеху на ближайшую ночь, устроили потасовку, в результате чего погибли сами и погибла нечестивая женщина. Мне стоило больших усилий уговорить графа пощадить оставшихся в живых участников кровопролития, граф выполнил свое обещание, но при этом, в назидание остальным, повесил двоих, и поставил условие, что прочими будет организован монастырь в предместьях Милана.

– И чем ты недоволен, оборванец? Майнфред поступил справедливо и милосердно!

Хатто всхлипнул.

– Эти двое повешенных….мои сыновья.

– Ах, вот оно что, – Агельтруда задумалась, человечек был ей, конечно, неприятен, но он объяснил ей мотив и если она будет аккуратна с деньгами, то затея для нее не будет нести ни малейшего риска.

– Послушайте, мессер Хатто! Я целиком разделяю ваше горе, у меня тоже двое сыновей и об их здоровье я молюсь Господу день и ночь! Я принимаю ваше предложение и жалую вашим братьям пятьдесят золотых солидов.

Глаза человечка заблестели, несмотря на продолжавшиеся катиться по грязным щекам горошины слез.

– Мое условие – оплата будет произведена после входа Майнфреда в мой шатер. Засим я дам вам расписку. Ее примет любой мой кредитор в Милане, Лукке и Турине.

– Благословенно имя ваше, герцогиня.

– Но как вы собираетесь доставить Майнфреда в мой лагерь? Выкрадете в одном исподнем или вообще без оного?

– Упаси Господь, моя герцогиня. Граф приедет самостоятельно и без понуждения, в воинском облачении и со знаменем. А в то, как это произойдет, разрешите мне покамест вас не посвящать.

На этом Хатто, умильно глядя на герцогиню, бесконечно кланяясь и пятясь задом, покинул шатер.

«Презренный червь, – думала Агельтруда, глядя ему вслед, – а вот поди ж ты, мстит, словно патриций, за своих похотливых сыновей, которым самое место гнить в городской клоаке. И ведь мог бы греться за пазухой старого Майнфреда, который, по всей видимости, опрометчиво дал ему приют. Да, не всем так везет, как Юлиану Странноприимцу и не в каждом постучавшемся в дверь твою, следует ожидать ангела».

Судьба часто любит учить гордецов, причем воздает им уроки причудливые и жестокие.

1650-й год с даты основания Рима, 11-й год правления базилевса Льва Мудрого, 5-й год правления франкского императора Ламберта (апрель 897 года от Рождества Христова)

Ранним утром следующего дня монашек Хатто, все с тем же умильным взором, каковым накануне потчевал герцогиню Агельтруду, приветствовал на сей раз Майнфреда Первого, графа миланского. Графу уже к тому времени шел шестой десяток, что для людей девятого века было завидным долгожительством. Верой и правдой служил граф своему родному городу, отстаивая его интересы от бесконечных посягательств докучливых соседей, среди которых сполетские герцоги были на одном из первых мест. В конфликтах и войнах, захлестнувших Италию в те годы, Майнфред потерял уже троих сыновей и все его внимание и любовь сконцентрировались на младшем Гуго, который с детских лет всей душой прикипел к Ламберту, сыну той женщины, с которой Майнфреду с некоторых пор лишний раз видеться нипочем не хотелось. Немало слов затратил старый граф на увещевания своего сына, без всякого восторга он наблюдал, как Гуго и Ламберт вместе проводят досуг, но мало-помалу опасения Майнфреда начали уменьшаться, в силу того, что Ламберт все больше являл миру восхитительные достоинства своей натуры. В конце концов, Майнфред даже почти уверился в том, что дружба подростков станет залогом будущего союза Милана и Сполето, который, в свою очередь, принесет на италийские земли мир и процветание.

Но к его матери миланский граф по-прежнему относился настороженно, настолько сильным оказалось разочарование молодости. Весть о состоявшемся в Риме суде над мертвым Формозом он посчитал очередным доказательством лживости и изуверства сполетской партии, узурпировавшей не только корону Италии и Империи Каролингов, но теперь и престол Святого Петра. Будучи связанным обязательствами с Арнульфом Каринтийским, к которому Майнфред питал искреннее уважение, и, полагаясь на вероятную помощь Беренгария Фриульского, старый граф посчитал своим долгом и выгодным расчетом поднять мятеж против безбожных сполетцев.