Трупный синод - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Стрельцов cтр.№ 42

– Спешу вас расстроить, матушка. Союзники у каринтийца не переводятся. Не далее, как сегодня утром, я получил по пути к вам донесение о новом мятеже Майнфреда, графа миланского. Он во всеуслышание объявил о признании своим сюзереном Арнульфа Каринтийского и поводом для этого как раз таки стал ваш суд над Формозом.

– Майнфред? Не может быть! Впрочем, чему я удивляюсь!? Один раз он уже открывал ворота Милана Арнульфу!

– На него произвела впечатление расправа, учиненная Арнульфом Амвросию Бергамскому ⁹⁷.

– Расскажите это впечатлительным монахиням, сын мой. Один раз ступивший на путь предательства, будет возвращаться на этот путь снова и снова, памятуя, как грех этот однажды спас ему его дешевую шкуру. Майнфред заслуживает самого сурового наказания, даже если его сын Гуго, ваш друг детства, пьет из одного кубка с вами, и вы до сих пор неразлучны в ваших радостях и огорчениях!

– Наверное, вы, как всегда правы, матушка. И нам остается лишь действительно уповать на мою дружбу с Гуго, которая позволит умилостивить графа Милана без кровопролития. Достигнуть с ним мира я, тем не менее, попрошу никого иного как вас, матушка, и умоляю проявить к нему сдержанность и христианское милосердие, тем более что когда-то, говорят, он был страстным поклонником вашей неувядающей красоты. Я же отправляюсь в Рим и очень прошу вас мне в том не препятствовать. Затеянный вами суд теперь создал необходимость в переутверждении многих церковных и светских чинов, и я желаю лично заняться этим делом, дабы Стефан не превратил сей процесс в суетное сведение счетов со своими врагами. Далее, весьма вероятно, что, в создавшихся условиях, потребуется повторное проведение моей коронации короной Карла Великого, хотя признаться меня охватывает дрожь от одной мысли, что я получу корону из рук разорителя могил!

– Я денно и нощно воздаю хвалу Небесам за то, что они ниспослали мне и Италии такого сына, как вы Ламберт, – и мать с сыном, наконец, нежно обнялись.

Агельтруда была довольна исходом дела. Ламберт, преодолев свои эмоции, претерпев муки христианина, чьи чувства были явно задеты, тем не менее, здраво оценил все позитивные моменты свершившегося в Риме. Он также по достоинству и с сыновней нежностью оценил заботы своей матери, которая взяла на себя все, как бы это сейчас сказали, репутационные издержки от суда над Формозом, отправив его, Ламберта, подальше от Рима, чтобы ни в коем случае любовь итальянцев к молодому императору не была поколеблена. Поездка в Милан была для нее, конечно, той самой пресловутой ложкой дегтя, но отказаться или переложить эту миссию на второго своего сына Гвидо она не могла. Майнфред Миланский был тот еще жук, хитрый и корыстный, и визит туда одного лишь Гвидо мог бы закончиться для Сполето в буквальном смысле слишком дорого. У Агельтруды же к Майнфреду был особый счет, интерес который к ней питал миланский граф к тому времени давным-давно испарился, а посему, и, быть может, в первую очередь благодаря этому, между ними уже долгие годы существовала глухая ненависть, окончательно оформившаяся во время войн ее мужа, Гвидо Сполетского, с Беренгарием Фриульским. Свою ненависть она распространила и на сына Майнфреда, Гуго, в котором, однако, души не чаял Ламберт.

Императорское, сиречь сполетское войско, пришлось разделить на две части. Оставив на попечение своему младшему сыну сполетские и беневентские дела, герцогиня Агельтруда в начале марта, когда, наконец, начали стихать несносные дожди, отправилась на север, дабы склонить миланского графа к миру. С ней ушло около тысячи воинов – по мнению Ламберта, в качестве охраны, по мнению же более опытной Агельтруды, на случай, если старый Майнфред не одобрит ее мирных инициатив. Ламберт в эти же дни, с сопоставимым по численности отрядом, вошел в Рим к вящему неудовольствию Стефана. Их встреча, по обычаю того времени, состоялась на ступенях базилики Святого Петра, где Стефан встретил Ламберта, сидя в одиночестве на небольшом кресле. После довольно холодного приветствия и совместной молитвы, Ламберт со свитой разместился в башне Адриана ⁹⁸, войско же его нашло приют за стенами Аврелия на Нероновом поле.

В течение марта молодой император, оставив в стороне все уготованные ему развлечения, предложенные знатью Рима, принимал участие в утверждении принятых Формозом назначений среди префектуры и духовенства города. Кровь в жилах Стефана все эти дни редко опускалась ниже точки кипения – дотошный и независимый император убедил синод оставить в силе почти все решения Формоза, за исключением возложения сана епископа Ананьи на самого Стефана и сана епископа Чере на Сергия. Относительно Стефана возражений быть не могло, в противном случае избрание Стефана римским папой могло быть опротестовано, так как, согласно уже упоминавшимся церковным правилам, епископ не мог переходить с одной кафедры на другую. Решение же о снятии епископского сана с Сергия было принято после всеобщего давления на императора и со стороны сполетской партии, и со стороны римского патрициата и, в довершение всего, подкреплялось также слезным письмом Агельтруды, буквально умолявшей Ламберта оставить Сергию шанс в будущем также стать наместником Святого Петра, если, волею Небес, папа Стефан покинет сей мир, и Сполето вновь потребуется верный защитник его интересов. Последней волной спора между императором и папой стал вопрос о рукоположении в сан кардинала церкви Святого Дамасия римлянина Христофора, которого многие считали опасным карьеристом от Церкви, сумевшим охмурить даже повидавшего виды Формоза. Ламберт к этому моменту посчитал свою миссию вполне успешной, и посему последняя схватка осталась за Стефаном, а кардинальская сутана за Христофором.

Раздражение же папы Стефана присутствием Ламберта и его постоянным вторжением в дела Рима объяснялись просто – он не дал Стефану достичь главной цели, а именно окончательно разгромить формозианскую партию в высшем духовенстве Италии. Весь свой гнев от общения с молодым императором Стефан изливал на своих безмолвных слуг, причем несколько раз дело доходило даже до «святейшего» рукоприкладства и нам неизвестны случаи чудесного исцеления после данных процедур. Самому же Ламберту Стефан, в конце концов, все же нашел способ отомстить – император так и не получил в эти дни согласия римского папы на свой брак с Гизелой, дочерью Беренгария Фриульского.

1650-й год с даты основания Рима, 11-й год правления базилевса Льва Мудрого, 5-й год правления франкского императора Ламберта (апрель 897 года от Рождества Христова)

Если в центральной и южной части Италии на протяжении веков политическое и духовное первенство Рима никем и никогда не подвергалось сомнению, то история севера этой страны представляет собой практически бесконечное соперничество множества достойных городов и регионов. Бесчисленные войны герцогов, маркграфов и епископов, хаотически объединяющихся в союзы и с легкостью их разрушающих, периодически поднимали на политический пьедестал, а затем безжалостно низвергали то Равенну, которая со времен императора Гонория и до падения экзархата осмеливалась считать себя повелительницей Рима и Италии, то Павию, которая с приходом лангобардов стала средоточием королевской власти, то Лукку – столицу богатых тосканских князей. За пеленой войн и нашествий между тем рос и укреплялся старинный небольшой городок Медиоланум, начавший отсчет своей жизни еще со времен Великой Римской империи. К концу девятого века, то есть ко времени описываемых событий, Медиоланум, превратившийся в Милан, уже вполне созрел для того, чтобы стать вскоре одним из главных творцов истории Италии начиная от Средневековья и до наших дней.