Тень ивы - читать онлайн книгу. Автор: Александр Курмузаков cтр.№ 32

Одним словом, тяжесть наслаивалась на тяжесть. В конце концов к этому добавилась обида на Роксану: зачем она привезла его сюда?

Для причастия? Подходящий пастырь! Он вспомнил, как она, стоя над ним с раздвинутыми над его лицом ногами, проливает себе на грудь темное вино, которое стекает струйкой с ее лобка ему в рот. Вполне достойный их союза обряд. Приобщение к таинству.

Между тем, когда глухой ночью они отправились из Климовска назад, он увидел, как пронизана радостью Роксана, как она льнет к нему, словно благодаря за терпение. Понимает, что он перенес какую-то очень существенную трату ради нее. Так обычно ведет себя женщина, когда на ее каприз мужчина потратил большие деньги. Но от упрека, в который он, вероятно, обратил свою злость, Жнец не удержался.

– Все это, конечно, очень благородно, но я не понимаю: почему нельзя завести себе своего собственного нормального ребенка, а не ухаживать за сотней увечных детей?

– А ты можешь быть агрессивным, – с восхищением посмотрела она на него.

Это было второе открытие для Кости в характере его возлюбленной.

Вскоре стало понятно, почему ей так нравились сильные проявления его характера.

***

Помнится, через две недели их постоянных встреч он приехал к Роксане вечером, она открыла и зарыдала, приговаривая: «Он опять избил маму!» Жнец увидел, что квартиру заполнял мглистый туман.

Оказалось, она говорила про отца, о котором добавила только, что он психически больной человек, опасный всякую минуту для тех, кто рядом с ним. Что в детстве она постоянно опасалась за свою жизнь, но мать едва ли не ценой своей жизни спасала ее.

– А что, нельзя его как-то изолировать? – спросил Жнец.

– Его изолировали, но он большой артист. Мастер пускать пыль в глаза. Если он не хочет, его никто и никогда не заподозрит в том, что он садист и убийца.

– Если он убийца, что мешает его посадить?

– Пытались, но нет улик. Он все делает хитро. И потом, если до него доходит, что мы пытались пожаловаться на него, и мне, и маме, он устраивает такое … В общем, нам же становится хуже. Он злобный и злопамятный. И он все-таки инвалид.

– Ну, что-нибудь придумаем.

– Не надо ничего придумывать. Его просто надо жизни лишить. Казнить! Ты можешь?

Невозможно представить, чтобы кто-нибудь воспринял серьезно эту фразу, сказанную с ясными, хотя и заплаканными глазами.

– Конечно.

Но этот разговор повторялся, и скоро не казался Жнецу простой колыбельной, хотя после его «конечно» она успокаивалась. Она радовалась, торопясь разогнать сумерки, и сияние ее лица, блеск темных глаз, блики ровно смуглого тела освещали комнату то ли рассветами, то ли закатами. Свет, как всегда, усиливался, горел, когда, управляя друг другом, как пилоты управляют болидом, они направляли излучения от своих тел в сторону оргазма.

Оргазм всегда, оргазм везде, но непременно вместе! Кроме встречных волн наслаждения, их соединение все настойчивее сопровождал ослепительный свет, поступающий одновременно отовсюду и не знающий преград в виде таких мелочей, как стены, полы, потолки. И все требовательней звучал ее вопрос.

– Помнишь про моего папу Ганса? Он жив и угрожает мне и маме каждую минуту.

– Чем? Что же страшного, ну расскажи.

– В моем детстве не было конфет. Ни одной. Он считал, что надо есть соль, потому что это укрепляет кости, очищает кровь, сберегает зубы. И когда я тайком упросила маму дать мне хотя бы попробовать, он отнял у меня какой-то жалкий леденец и тут же маму в кровь избил.

– А ведь у тебя исключительно красивые зубы. У тебя есть, например, пломбы?

– Нет. Но не его соль в этом виновата. Как ты не понимаешь? Он все время принуждал к чему-то ужасному.

– Например, – насторожился Жнец.

– К тому, что человек, как животное, может питаться своими экскрементами, чтобы выжить.

– Он заставлял?

– Конечно! И это не самое страшное!

– А что самое страшное?

– Мне одиннадцать лет, я лежу в ванной, он вламывается без стука, говорит: не бойся, Роксана, сейчас проделаем одно упражнение. И начинает меня топить! Надавил на голову и держит под водой. Я захлебываюсь, он меня поднимает, говорит: старайся терпеть, сколько можешь, и снова топит. И когда я уже утонула, я не помню ничего, все, в отключке, он вынимает меня. А когда я едва отдышалась, отец сказал: запомни это состояние, потом его вызывай без воды.

– Зачем?

– Не спрашивай. Это как будто позволяет насытить кровь углекислым газом. Углекислый газ – это главный лекарь. Им дышат горные старцы! Но это неважно, понимаешь, неважно! Он входит в ванную, где лежит девочка-подросток, и начинает ее топить! Это может сделать нормальный человек?!

Жнец обнял ее и, прижав к себе, покачал, как успокаивают ребенка.

– Хотя, ты знаешь, я стала бояться вдыхать лишнего, как он учил. Никакого лишнего кислорода.

– Ты решила жить до ста лет!

– Я решила, что он не застанет меня врасплох, когда начнет душить в следующий раз. И потом, однажды, это меня спасло. Я купалась в море, мы отдыхали с мамой в Крыму. Я запуталась ногами в сети.

– Рыбацкая сеть?

– Нет. Сетка крупнее, она отделяла общий пляж от пляжа какого-то особняка. Подводный заборчик, да? Я распутывала ее, наверное, три минуты. Оказалось, я могу так долго быть под водой.

– Вот видишь, какую он смог принести пользу!

– Стоило тебе это рассказывать! Если ты боишься, я… я сама его убью. Когда я прихожу домой к маме, я иногда вижу его там… Мне труднее сдержаться, чем дать себе волю. Я убила бы его палкой, ножом, из ружья. Я только жалею маму, она дура, она мягкий человек. Он мучает ее, а если я… она еще будет меня за него ненавидеть.

Эта тема все больше выходила на первый план, и вопрос все чаще стоял именно так: если он не может сделать это для Роксаны, она не сможет делать для него цветомузыку. Он уже не считал, что ее желание, мягко говоря, преступно, но у него на первом плане было желание другое.

Разве можно было сравнить с чем-то прежде бывшим цветомузыку? И тем более как-то ее потерять?

Жнец, конечно, чувствовал, что задача не по нему, тем более что Снаряд помочь отказался, а это – единственный из его знакомых, кто хоть как-то мог вывести на исполнителя. Потом-то Жнец понял, что именно эта связка с Снарядом сыграла свою роль в том, что к нему обратила Роксана свою чудовищную просьбу. Да и вообще привязала его к себе.

Но даже если она решила, что он из уголовной среды, все равно получалось, что Рокси не понимает, что такое заказное убийство. Она была под впечатлением от телевизионной, киношной армии киллеров, представленных на экране как самая массовая, призванная временем гражданская специальность. И чем больше Жнец понимал, что с каждым днем его зависимость от Роксаны растет, тем больше прояснялось, что Жнец – далеко не главная ее страсть. Убить отца для Роксаны означало совершить едва ли не главное предназначение жизни. Она, наверное, проделывала это мысленно многие тысячи раз. Разными способами, сама или силами земными и небесными, с помощью бога и дьявола. Может быть, это она и видела, когда ее взгляд сосредотачивался на какой-то дальней невидимой остальным точке? Неприсутствие.