Робин махнул рукой, и стрелки торопливо проглотили остатки завтрака и побежали седлать коней. Вилл, оставшись сидеть за столом, внимательно посмотрел на брата. Робин сделал шаг в сторону дверей, остановился и замер, положив ладонь на рукоять Элбиона.
– Что не так? – спросил Вилл. – Совершенно обычное дело. Но ты сомневался у Эдрика и сомневаешься сейчас. Почему?
Робин обернулся и задумчиво посмотрел на брата.
– Посмотрим, – ответил он и быстрым решительным шагом вышел из трапезной.
Оседлав иноходца, он присоединился к остальным стрелкам, которые ждали его верхом на лошадях. Напоследок улыбнувшись Марианне, Робин поднял руку, приказывая стрелкам трогаться в путь, пришпорил гнедого, и Колчан, закусив удила, помчался вперед.
Проводив Робина взглядом, Марианна вздохнула. Непонятное тревожное состояние никак не покидало ее, а после вопроса Вилла тревога, наоборот, усилилась. Прикосновение мехового плаща, который набросила ей на плечи Клэренс, вывело Марианну из задумчивости.
– Пойдем, посидим у ручья! – шепнула Клэренс, взяв Марианну под руку.
Ручей протекал в нескольких шагах от поляны перед постройками лагеря. Марианна вспомнила, что ей весь день до возвращения Робина придется терпеть общество Вилла, который к тому же пребывал далеко не в добром расположении духа, и с радостью согласилась на предложение Клэренс, когда та с ласковой настойчивостью повторила:
– Пойдем же, Мэриан!
Они медленным шагом дошли до ручья и устроились на большом стволе поваленного дерева. Марианна искоса наблюдала за Клэренс, которая, поставив локти на колени, положила подбородок на сомкнутые пальцы и мечтательно смотрела в хмурое, застланное тучами небо. Беспричинная улыбка то и дело пробегала по ее губам, и казалось, что Клэренс грезит наяву. Голос Марианны заставил ее очнуться от грез.
– Где ты была, Клэр?
Клэренс нехотя повернула голову к Марианне и покраснела, встретив внимательный взгляд подруги.
– Когда? Утром? – переспросила она с тайным смущением.
– Если ты так настаиваешь, то да, утром, – улыбнулась Марианна, которая при появлении Клэренс в трапезной сразу поняла, что подруга вернулась не с утренней, а с вечерней прогулки.
Заметив улыбку Марианны, Клэренс покраснела еще гуще.
– Не рассказывай, если не хочешь, – поспешила сказать Марианна.
Клэренс опустила глаза. По ее длинным ресницам пробежал трепет, и она еле слышно вздохнула:
– Хочу, но не знаю, как рассказать.
Она вскинула голову и посмотрела на Марианну повлажневшими глазами, в глубине которых теплился нежный свет. Белокурые волосы Клэренс мягкими прядками выбивались из небрежно заколотой косы, струились вдоль щек и падали на плечи. Эта небрежность была так необычна для сестры лорда Шервуда, которая неизменно следила за безукоризненностью своего облика. А сейчас ее щеки пылали румянцем, губы припухли, словно обветрились, и большие голубые глаза, всегда такие строгие и спокойные, были полны смятения и нежной тоски. Этим утром Клэренс решительно не походила на саму себя.
– Мы… – начала она говорить, тут же осеклась и поправила себя: – Я была у Эллен.
Марианна изогнула бровь: она точно знала, что Эллен ночевала у них в лагере. Поймав ее взгляд, Клэренс пояснила:
– Но самой Эллен там не было.
Осознав всю несуразность собственных объяснений, Клэренс тихо рассмеялась и закрыла лицо ладонями.
– Все вышло случайно! – наконец сказала она, отнимая ладони от лица и вновь устремляя взгляд в хмурое зимнее небо. – Мы отправились вечером погулять, вдруг пошел дождь, да еще со снегом. И мы решили переждать непогоду в доме Эллен, благо он оказался рядом. Потом Вилл хотел проводить меня домой, но…
Ее голос оборвался, и Клэренс глотнула холодного воздуха, словно задыхалась. Марианна, уже догадавшись обо всем, что дальше произошло, взяла руку Клэренс в свои ладони. Пальцы Клэренс порывисто сжали в ответ запястье Марианны.
– Скажи, ты не осуждаешь меня? – прошептала она, обернувшись к Марианне.
Тонкие пальцы Клэренс были горячи как огонь. Марианна в душе улыбнулась тому, что Эллен по возвращении домой снова найдет у себя простыню со следами утраченной невинности. Глядя на замершую в ожидании ответа подругу, она медленно покачала головой:
– Нет, Клэр.
– А я осуждала тебя тогда, в апреле, – виновато прошептала Клэренс, прикладывая к щеке прохладную ладонь Марианны. – Я совершенно не понимала тебя в те дни!
– А теперь понимаешь? – с улыбкой спросила Марианна.
– О, теперь! – жарко выдохнула Клэренс. – Я люблю его, – прошептала она с нежной обреченностью, посмотрела на Марианну и повторила уже страстно и твердо: – Я так люблю его, Мэриан! Я не могла поступить иначе, хотя, если бы я сказала хоть слово, он бы не дотронулся до меня. Но, Мэриан, я сама не хотела запрещать. Ох, неужели я поступила опрометчиво и неправильно?!
– Клэр, дорогая, что тебя заставляет стесняться своей любви? – с искренним удивлением спросила Марианна. – Весь Шервуд давно знает, как горячо Вилл любит тебя и как он беззаветно предан тебе одной.
– Братья! – с такой же искренностью призналась Клэренс и невольно поежилась. – Ты видела, как они посмотрели на меня? Мне показалось, что их глаза прожгли меня насквозь!
– Да уж, ты нашла самых строгих блюстителей нравов! – от души рассмеялась Марианна и вдруг, негромко охнув, прижала ладони к располневшему животу: – Да что с тобой сегодня, малыш?
– Толкается? – с улыбкой спросила Клэренс.
– Все утро резвится! – ответила Марианна, крепче прижимая к себе ладони. – Вот опять…
– Дай я послушаю! – попросила Клэренс и положила ладонь на живот Марианны рядом с ее ладонями.
Почувствовав сильный толчок, потом еще один, Клэренс рассмеялась.
****
Джон то и дело поглядывал на Робина, хмурясь все сильнее. Не выдержав, он подъехал к нему вплотную – так, что лошади почти соприкасались боками, – и спросил:
– Почему только Эдгар и Вилл? Мы наберем едва шесть десятков стрелков, а ратников пять десятков. Почему ты решил обойтись таким незначительным перевесом сил?
– Я еще ничего не решил, Джон, – ответил Робин. – Доберемся до места и посмотрим.
– До распадка? – уточнил Джон. – Там самое удобное место для нападения.
– Да, удобное, – согласился Робин, – и ратники тоже это понимают. Поэтому я назначил Эдгару встречу рядом с переправой через Трент, а не возле распадка.
– Переправа – не такое удачное место, как распадок, но тоже неплохое, – согласился Джон. – Но если мы упустим ратников на переправе, то не сможем их преследовать: потом дорога пойдет по открытой местности, дальше и дальше от Шервуда. Надо было все-таки взять не меньше сотни стрелков! Ты не забыл, что лазутчик Гисборна по-прежнему в Шервуде, а сам Гисборн со вчерашнего дня в Ноттингеме?