– Вика, познакомься, это Андрей Иверцев, – босс как бы случайно изменил диспозицию и оказался между нами, – его фирма будет заниматься охраной фабрики. Пока в этом есть необходимость…
– Очень рад, Виктория, – произнёс богатырь бархатным, ласкающим слух голосом. Он сделал незаметное движение и вдруг, обогнув мажора, оказался рядом, возвышаясь надо мной на целую голову. Взял мою руку, которая тут же утонула в его больших чуть шершавых ладонях, и… поцеловал, а затем, заглянув мне прямо в глаза, почти прошептал: – Андрей.
Кажется, от неожиданности я забыла, как дышать. И ещё мне показалось, что мажор тоже завис, пялясь в спину товарища. И поэтому прошло несколько секунд, прежде чем Никитин, опомнившись, как бы случайно вклинился между нами, разрывая этот контакт.
– Андрей, тебе пора, – вы только поглядите, наш мажорчик недоволен.
– Ухожу, ухожу, – Андрей, смеясь, поднял руки, показывая, что покоряется грубой силе. Уже перед самой дверью он остановился и, обернувшись ко мне, спросил: – Виктория, позвольте пригласить вас завтра на свидание.
– … – у меня закончились слова, и пока я судорожно пыталась их вспомнить, мажор лишил меня этой возможности.
– Завтра ты мне нужен, – хмуро пробурчал он.
– Ладно, тогда в другой раз, – богатырь мне подмигнул и вышел из кабинета.
Вау, какая харизма! Моя рука всё ещё горела от прикосновения мужских губ.
– Виктория Владимировна, – окрик недовольного босса вернул меня в реальный мир, – вы собираетесь сегодня работать или так и будете пялиться на дверь?
36
– Что это сейчас было? – на лице у мажора ходили желваки, кажется, он даже скрипел зубами.
– Что вы имеете в виду, Максим Сергеевич? – я удивлённо распахнула глаза и похлопала ресницами. Вот совсем не понимаю, чего он так рассердился.
– Ты только что флиртовала с руководителем охранного агентства! Прямо у меня на глазах! – выражение лица Никитина сигнализировало, что он на грани.
Но мной овладело какое-то бесшабашное веселье, да и интересно было посмотреть, что там у босса за гранью терпения. Поэтому я решила ещё некоторое время придерживаться выбранной линии поведения. Посмотрю, насколько его хватит.
– А что, он женат? – и снова похлопала ресницами.
Лицо Никитина покрылось красными пятнами. Вот теперь, кажется, хватит. Нужно срочно переводить тему и отвлечь его внимание от моей скромной персоны.
Я скользнула глазами по кабинету и заметила на столе мажора какие-то цветные распечатки.
– Это что?
– Эскизы, – он лишь слегка повернулся и собирался продолжить, но я не позволила.
– О-о, как здорово! Можно посмотреть? – в глазах – детское нетерпение и предвкушение открытий.
Это было легко. Мажор тут же сдаётся. Он уже почти забыл, почему злился на меня. Ему хочется поделиться эскизами, услышать моё мнение.
– Иди сюда, – зовёт он, и я вслед за ним подхожу к столу.
Молча беру рисунки в руки и сразу понимаю – это оно. Именно то, что нам нужно. Зверята – яркие, весёлые и просто умилительные. Они понравятся и детям, и взрослым. Николай – действительно потрясающий дизайнер.
– Ну как тебе? – мажор неверно истолковывает моё молчание, переживает, что мне не понравилось. Он стоит прямо у меня за плечом, и я чувствую его нетерпеливое дыхание.
– Они прекрасны, – поворачиваюсь к нему и глупо улыбаюсь. Просто потому, что не могу сдержаться.
Никитин смотрит на меня и тоже улыбается, потом переводит взгляд на мои губы, и улыбка сходит с его лица. А я теряюсь. Слишком этот взгляд тяжёлый, он словно пригвождает к месту, лишает воли, заставляет кипеть кровь.
Никитин делает каких-то полшага и оказывается вплотную ко мне. Я делаю судорожный вдох, который больше похож на всхлип. Он ещё медлит, выжидает пару секунд, как будто хочет дать мне возможность передумать. Но я почему-то не могу ни сдвинуться с места, ни отвести взгляд от его тёмных глаз, опушённых длинными и загнутыми как у девчонки ресницами.
– Макс… – почему-то шёпотом произношу я, сама не понимая, о чём прошу, то ли чтобы он остановился и не делал того, что собирается, то ли чтобы, наоборот, сделал уже это быстрее и не томил меня ожиданием.
И мажор принимает собственное решение. Он обхватывает меня ладонью за затылок и властно притягивает к себе. Наши губы соприкасаются, вызывая фейерверк чувств и бурю эмоций.
Я открываю рот, чтобы вдохнуть. Но его язык тут же проникает внутрь, и я забываю о том, что нужно дышать.
Мы целуемся страстно и самозабвенно. Уже непонятно, где чьи руки и губы. Ясно сейчас лишь одно – на нас слишком много одежды, и с этим немедленно нужно что-то делать.
Похоже, у нас сейчас даже мысли одни на двоих. Потому что Максим отстраняется немного и, глядя мне в глаза почти чёрным взглядом, начинает расстёгивать пуговки на моей блузке.
Я дрожу от его прикосновений. Мысль, что за стеной сидит секретарша, и ей наверняка будет что-то слышно, остаётся где-то на задворках сознания. Это не имеет никакого значения сейчас, когда его руки хотят ласкать мою кожу, и лишь эта чёртова блузка мешает им.
– Максим Сергеевич, к вам приехала невеста, – Ленкин голос в интеркоме взрывает накалившуюся в кабинете атмосферу, и нас с мажором отбрасывает в стороны друг от друга.
Мы оба тяжело дышим и непонимающе глядим друг на друга. Что только что произошло? Правда жизни обрушивается на меня осознанием той глупости, которую я была готова вот-вот сотворить. Прямо здесь, в кабинете, рядом с любопытной секретаршей. Да что вообще со мной происходит?
– Пусть подождёт, – Макс нажимает на кнопку интеркома и говорит хриплым голосом.
Как и я, он ещё не отошёл от того урагана страсти, что пронёсся только что по кабинету. Но лицо у него растерянное и раздосадованное. Он не рад, что его невеста нам помешала. А вот я рада. Потому что не понимаю, как вообще могла забыть о её наличии!
Слишком обрадовалась, поддалась эмоциям и вот – результат.
Я застёгиваю пуговицы блузки и смотрю Максу в глаза. Он тоже приводит свою одежду в порядок, смотрит на меня виновато. И взгляд голодный. Ничего, сейчас наверстаешь со своей невестой. Мысль отчего-то приносит сильную боль, и я опускаю глаза.
Я не хочу, чтобы у Никитина была невеста, чтобы он касался её, как меня только что, чтобы целовал и терзал её губы… Я хочу, чтобы он делал подобное только со мной. Хочу, чтобы он был моим. И только моим.
Я влюблена в мажора и больше не могу этого скрывать. По крайней мере, от себя самой…
Оглядываю себя в зеркале. Кроме раскрасневшегося лица и смазанной помады, ничто не напоминает о том, что только что творилось в этом кабинете.
Вытираю губы и иду к выходу, почему-то надеясь, что Макс меня остановит, что-то скажет, в чём-то убедит, но он молчит. И я, не оборачиваясь, выхожу за дверь.