– Ой! – виновато заморгала мисс Баннер. – Да,
конечно… Я просто забыла. Но… ты ведь действительно…
– Волнуюсь? Отнюдь. По крайней мере, – добавила
Летиция, стараясь быть правдивой, – не из-за этого. Ты ведь имела в виду
нелепое объявление в «Газете»?
– Да… По-моему, даже если это шутка, она какая-то
злобная.
– Злобная?
– Да. От всей этой затеи веет злобой. В общем…
нехорошая это шутка, вот что!
Мисс Блэклок задумчиво поглядела на подругу. Кроткие глаза,
большой упрямый рот, слегка вздернутый носик. Бедная Дора, от нее с ума можно
сойти! Бестолковая, преданная Дора… О господи, сколько же с ней хлопот! А
теперь еще и это… Кто бы мог подумать, что у выжившей из ума милашки еще
сохранился нюх на нравственные и безнравственные поступки?!
– Что ж, похоже, ты права, Дора, – промолвила мисс
Блэклок. – Это дурная шутка.
– Не нравится мне она, совсем не нравится! – с
внезапной яростью выпалила мисс Баннер. – Я боюсь! – И неожиданно
добавила: – Да и ты тоже боишься, Летиция.
– Вздор! – бодро возразила мисс Блэклок.
– Я уверена, затевается что-то опасное. Это как бомба в
конверте…
– Да ладно тебе нагнетать! Просто какой-то недоумок
решил сострить.
– Не вижу ничего смешного.
И действительно, ничего смешного тут не было. Лицо мисс
Блэклок выдало ее потаенные мысли, и Дора торжествующе воскликнула:
– Я же говорила! Ты тоже так думаешь!
– Но, Дора, дорогая…
Мисс Блэклок не договорила. В комнату, словно цунами,
ворвалась молодая женщина; ее пышная грудь бурно вздымалась под тесным
свитером. Широкая пестрая юбка была посажена на корсаж, вокруг головы обмотаны
сальные черные косы. Черные глаза метали молнии.
– Я могу вам обращаться, пожалуйста, да?
Мисс Блэклок вздохнула:
– Разумеется, Мици. Что стряслось?
Право же, подчас ей казалось, что лучше самой готовить еду и
вести хозяйство, нежели терпеть бесконечные истерики домработницы-беженки.
– Я не ходить вокруг и возле… Я говорить прямо… Я
давать предупреждение о уход… и уходить… уходить сейчас!
– Сейчас? Но почему? Тебя кто-то расстроил?
– Расстроил, да! – трагически воскликнула
Мици. – Я не хочу умирать! Я уже бежал в Европа. Моя семья – они все
умирали… их убивать, всех: и мама, и маленький брат, и моя такая милая
маленькая племянница… все, все убивать. Но я убежать, прятаться, прийти в
Англия. Я работать. Я делаю работа, какая никогда не делала на моя родина… Я…
– Да-да, ты говорила, – решительно оборвала мисс
Блэклок Мици, по сто раз на дню повторявшую одно и то же. – Но все-таки
мне непонятно, почему ты решила уйти именно сегодня?
– Потому что они опять приходить меня убивать!
– Кто?
– Мои враги. Наци! Они узнавать, что я здесь, и приходить
убивать. Я об это читаль, да, я читаль газет!
– Ты имеешь в виду нашу «Газету»?
– Вот, здесь написано, – Мици достала из-за спины
«Газету». – Видишь, здесь они прямо говорить: «Убийство». Убийство в
«Литтл-Пэддоксе». Или это не значит здесь? Сегодня вечер, в половина седьмого.
Ай! Я не хочу ждать, когда меня убивать… Нет!
– Но почему ты считаешь, что это про тебя? Мы,
например, думаем, что кто-то просто пошутил.
– Пошутил? Разве убивать – это шутка?
– Нет, конечно. Но, дорогая девочка, если бы кто-нибудь
захотел тебя убить, он бы не стал давать объявление в газете.
– Да? – Мици призадумалась. – Вы хотите
сказать, они никто не хотеть убивать? А может, они хотеть убивать вас, мисс
Блэклок?
– В жизни не поверю, что кто-то решил меня
убить, – беспечно заявила мисс Блэклок. – И главное, Мици, я
совершенно не понимаю, зачем убивать тебя. Ну, зачем, скажи на милость?
– Потому что они плохие… очень плохие. Я вам уже
говорить: и маленький брат, и мама, и моя такая милая маленькая племянница…
– Да-да, конечно, – ловко остановила поток
словоизлияний мисс Блэклок. – Но все равно мне не верится, что тебя хотят
убить, Мици. Хотя если ты твердо решила уйти, причем предупредив меня за пять
минут до своего ухода, я не в силах тебе помешать. Но учти, ты сделаешь огромную
глупость, – уже другим тоном произнесла мисс Блэклок и поспешила добавить,
заметив, что Мици заколебалась: – Говядина, что прислал к обеду мясник,
по-моему, слишком жесткая.
– Я буду готовить гуляш, специальный гуляш.
– Специальный так специальный. А кстати, ты не могла бы
сделать сырные палочки? Ну, из того засохшего куска сыра… А то ведь к нам могут
сегодня пожаловать гости.
– Сегодня? Что значит «сегодня»?
– То и значит. В половине седьмого.
– Но… это же время, которое написать газета! Кто
придет? Зачем придет?
– На похороны, – сказала, подмигнув, мисс Блэклок
и добавила, пресекая дальнейшие возражения: – Все, Мици, хватит. Мне некогда.
Ступай и, пожалуйста, поплотнее закрой за собой дверь.
– Так… на некоторое время покой обеспечен, –
вздохнула хозяйка дома, когда дверь за ошарашенной Мици захлопнулась.
– Ах, Летти! Ты такая деловая! – восхищенно
воскликнула мисс Баннер.
Глава 3
В половине седьмого
– Hy, вроде все, – сказала мисс Блэклок,
придирчиво окидывая взглядом двойную гостиную. Ситцевая мебельная обивка с
мелкими розочками, золотистые шары хризантем… вазочка с фиалками и серебряная
сигаретница на столике возле стены… поднос с напитками на столе посреди
комнаты… «Литтл-Пэддокс» представлял собой средний по величине особняк,
построенный в стиле ранней Викторианской эпохи. В узкой, продолговатой гостиной
вечно царил полумрак, потому что крыша веранды заслоняла солнечный свет;
в дальнем конце когда-то были двойные двери, которые вели в маленькую
комнатку с окном в нише, но потом двойные двери убрали и заменили бархатными
портьерами. Когда же в особняке поселилась мисс Блэклок, она окончательно
соединила две комнаты в одну. В каждой половине был свой камин, и, хотя ни один
не горел, по комнате разливалось приятное тепло.
– Вы включили отопление? – спросил Патрик.
Мисс Блэклок кивнула:
– Да, тут было так зябко и промозгло! В доме жуткая
сырость, поэтому я попросила Ивана затопить перед уходом котел.