Холодная рука в моей руке - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Эйкман cтр.№ 76

– Подобные визиты необходимы.

Урсула произнесла это спокойно, но, возможно, более пылко, чем обычно. Вид у нее был такой, словно она выпила двойную порцию быстро действующего тоника. Это меня удивило. Казалось, она подбадривает себя, собираясь дать отпор всем моим нападкам и попыткам сунуть нос в ее дела. За это ее трудно упрекнуть, помню, пронеслось у меня в голове.

А вскоре – полагаю, несколько недель спустя, хотя, не исключено, прошло два или три месяца – случилось то, что наша местная газета назвала «ограблением». Однако это не было ограблением в полном смысле этого слова – хотя кто-то проник в наш дом ночью, практически ничего не исчезло. Полагаю, то была работа современных молодых отморозков, которые крушат все вокруг себя исключительно со скуки, да еще потому, что деньги достаются им слишком легко; этим ублюдкам ничего не стоит и человека прикончить, если есть возможность сделать это безнаказанно. Никто из злоумышленников, вломившихся в наш дом, не был задержан. В подобных случаях редко удается найти виновных. Молодежь покрывает друг друга, сплачиваясь против нас, взрослых людей, в особенности против тех, кто владеет какой-то собственностью.

Мы с Урсулой тогда уехали на выходные, иначе, разумеется, я, разбуженный шумом, схватил бы металлический прут или пистолет и пустился бы в погоню за преступниками; помню, во время войны наш полковник, вдохновляя нас на бой, советовал вообразить, что перед нами – проникшие в наш дом грабители. У нас с Урсулой было правило: каждый месяц хотя бы один раз проводить выходные вне дома. Я полагал, что регулярная смена обстановки идет на пользу жене; она знала, что каждый месяц у нее есть возможность вырваться из однообразного течения будней. К тому же мне нравилось увозить Урсулу подальше от ее бесчисленных часов, хотя в разлуке с ними она никогда не бывала такой, как дома. На своей машине мы отправлялись в небольшой отель, расположенный в каком-нибудь тихом маленьком городке на расстоянии сорока или пятидесяти миль от нашего дома, иногда на морском побережье: уезжали мы вечером в пятницу, возвращались вечером в воскресенье. Должен признать, что большую часть времени мы зачастую проводили в постели, за дополнительную плату заказывая еду в номер. Главным образом по этой причине – хотя не только по этой – мы никогда не устраивали совместные поездки с друзьями. Когда рядом друзья, полностью расслабиться куда труднее, это уж точно.

В воскресенье утром, проснувшись в отеле, я сразу заметил, что Урсула выглядит как-то иначе. Достаточно было взглянуть на нее даже со спины, чтобы это заметить. Сидя в постели, я буквально сверлил ее взглядом; она спала, отвернувшись от меня, и рот ее был слегка приоткрыт. Я не сразу понял, что́ так привлекло мое внимание: то были серебристые нити, сверкавшие в ее белокурых волосах, седина, которой я прежде не замечал; но сейчас свет был так ярок, что не заметить ее было невозможно. Утреннее солнце светило беспощадно, и, приглядевшись, я увидел не только отдельные серебристые волоски, но целые седые пряди. Это открытие повергло меня в печаль и тревогу. У Урсулы никогда не возникали проблемы со сном. Это была одна из ее многих, очень многих привлекательных черт. В то утро, когда я смотрел на нее – полагаю, довольно долгое время, – она крепко спала; однако внезапно, как это нередко бывает, не только проснулась, но и села в постели. Приложила ладони к щекам, словно увидев нечто ужасное, а может, почувствовав это внутри или вокруг себя. Глаза ее готовы были выскочить из орбит, более того, они выглядели непривычно, словно глаза чужого человека.

Я обнял ее за плечи и притянул к себе; но, обнимая ее, я не мог не замечать произошедших с ней перемен. Беспощадно яркий солнечный свет выявил все морщины, складки и обвислости на ее лице, прежде ускользавшие от моего внимания. Полагаю, подобный момент неизбежен в отношениях между мужчиной и женщиной и всегда проникнут горечью. Признаюсь, горечь, охватившая меня, была чрезвычайно сильна. Я испытывал пронзительную жалость к нам обоим, ко всем людям, живущим в этом мире; жалость эта заставила меня расплакаться, уткнувшись лицом Урсуле в волосы, которые, я знал, никогда уже не будут прежними, как не будет прежней и она сама.

Полагаю, в некоторых ситуациях не стоит стыдиться своих слез или же пытаться их осушить, особенно если находишься не в окружении посторонних людей; но в то утро слезы мало мне помогли. Напротив, в течение дня я замечал в Урсуле все новые печальные перемены: она не только постарела и подурнела, ее поведение и настроение тоже стали иными. Да, то была совсем не та женщина, которую я полюбил когда-то; рядом с ней я ощущал себя все более растерянным и неуверенным в себе. Признаюсь, мне немного надо, чтобы утратить уверенность в себе, хотя, как правило, я ухитряюсь скрывать это прискорбное обстоятельство – ко всеобщему удовольствию.

В довершение всего, вернувшись, мы обнаружили в доме полный разгром, о котором я уже рассказывал. Насколько я помню, вернулись мы поздно, после одиннадцати вечера; первое, что мы увидели, – взломанный замок на входной двери. Юные отморозки даже не удосужились проделать обычный трюк с кусочком пластика. Они просто-напросто вышибли замок. Разумеется, проникая в дом, мерзавцы всегда стремятся устроить там полный кавардак. Возможно, это их единственная цель, по крайней мере, подобное предположение напрашивается само собой. После того что они натворили во всех комнатах нашего с Урсулой дома, у них имелись все основания гордиться собой; их родители, учителя и, разумеется, сверстники тоже могли ими гордиться. Хулиганы остановили все часы – все без исключения (Урсула незамедлительно в этом удостоверилась); некоторые часы они расколотили на мелкие части, собрать которые не представлялось возможным; тогда-то в нашем саду и возникло первое кладбище часов. Ранним утром следующего дня я предал земле печальные останки. Эти ублюдки в нескольких местах оборвали электропроводку – задача, с которой не так легко справиться. До сих пор слышу – а иногда и вижу с поразительной отчетливостью, – как Урсула мечется по комнатам в полной темноте и каблучки ее громко стучат; обнаружив очередные изувеченные часы, она всякий раз жалобно вскрикивала. Сомневаюсь, что когда-нибудь сумею об этом забыть. Честно говоря, уверен, что буду помнить тот жуткий вечер до конца своих дней; тогда я впервые заподозрил, что с моим домом и семейной жизнью творится что-то неладное.

После этого случая неведомый тип, эксперт по часам, зачастил к нам, пытаясь хоть как-то восстановить урон. Я был не в состоянии возражать; однако, несмотря на столь частые визиты, мне ни разу не удалось его увидеть или хотя бы найти человека, который видел его собственными глазами и согласился в этом признаться.

Я опустился так низко, что попытался расспросить Уолли Уолтерса.

Как-то ярким солнечным днем я заметил его у автобусной остановки. Завидев Уолли, я поспешил ему навстречу. На нем были фиолетовые брюки и алая шелковая рубашка, расстегнутая чуть ли не до пупа, так что видна была гладкая безволосая грудь цвета арахисового масла. Я преградил ему путь.

– Уолли, – сказал я, хотя обычно избегал называть его по имени. – Помнишь, ты рассказывал мне о каком-то забавном чудаке?

Уолли задумчиво кивнул, явно рассчитывая произвести впечатление. По своему обыкновению, он пялил на меня глаза, словно хотел просверлить насквозь.