Птичье гнездо - читать онлайн книгу. Автор: Ширли Джексон cтр.№ 44

Поэтому мисс Джонс так легко пообещала мне, что племянницы не будет дома во время нашего разговора. А мой холодный тон и заверения в исключительно деловом характере предстоящей беседы, похоже, убедили ее в том, что она может не беспокоиться, принимая меня одна в вечерний час, – ее чести и репутации (о, если бы я только знал, что написала от моего имени Бетси в той записке!) ничего не угрожает. Положив телефонную трубку, я решил, что половина неприятного дела уже сделана.

Неугомонная Бетси предприняла еще одну попытку помешать моей встрече с ее тетей, хотя я сомневаюсь, что плутовка знала о нашей договоренности. Я ожидал увидеть ее на следующий день после телефонного разговора с мисс Джонс, однако, придя на работу позже обычного – меня задержал крайне мучительный поход к зубному, – обнаружил записку, написанную неуверенным детским почерком. Записка была от Бет.

Опечаленный и озадаченный этим посланием, я не знал, как разуверить бедняжку. И тут в поисках ручки я заглянул в корзину для бумаг и обнаружил там еще несколько записок. Первую я обычно оставлял для Бетси, когда знал, что задержусь. Под моими словами изящным почерком Бесс было приписано:

Вторая записка была написана не карандашом, которым обычно пользовалась мисс Р., а моей ручкой. Судя по корявым буквам, ее оставила Бетси.

Автор третьей записки пытался копировать мой почерк, пытался, надо сказать, не слишком удачно – разве что самая наивная из личностей мисс Р. могла бы поверить, будто записка написана мной, – и тем не менее, с горькой усмешкой подумал я, похоже, именно этот почерк ввел в заблуждение мисс Джонс.

Несмотря на дурной стиль этого послания, оно показалось мне одной из самых изобретательных выходок Бетси, и я попытался представить, как развивались события. Предположим, Бесс зачем-то (возможно, дело, как всегда, было в деньгах) зашла ко мне и увидела на столе записку для Бетси. Мисс Хартли в этот день не работала, и Бесс решила написать пару строк, чтобы я знал о ее приходе. Само собой, Бетси тоже захотелось приложить ручку (простите – я стараюсь избегать двусмысленности, и до сих пор мне это удавалось, но здесь искушение оказалось слишком велико!), и между ними завязался разговор, ядовитый, мучительный, подтолкнувший Бесс к черте, за которой она легко уступила Бетси, и той на некоторое время удалось отвоевать прежние позиции. Затем, злобно хихикая, Бетси со всей тщательностью сочинила записку, в которой я так легко отрекаюсь от мисс Р., и с довольным видом уступила место Бет. Та прочла записку и, по наивности решив, что она от меня, написала жалобный ответ.

Как выяснилось впоследствии, мои предположения были верными, не считая того, что Бетси оказалась еще более изощренной в своей жестокости: она сперва дала прочесть записку Элизабет, а уже потом – Бет, убив тем самым, с позволения сказать, двух зайцев сразу. Ошеломленная и расстроенная, Элизабет не смогла ничего сделать и просто молча удалилась, а Бетси вернулась и с радостью выбросила все, кроме предназначенных мне прощальных слов Бет.

Я должен предостеречь читателя от попыток повторить эту шутку. Она предполагает быструю, обескураживающую смену шутником нескольких обличий, но, если удастся (как в моем случае), оставит неизгладимое впечатление. Вам потребуется недюжинная ловкость, а лучше всего – четыре враждующие между собой личности.

Неожиданно получив отставку, я пообедал в свое удовольствие, надел темный галстук, дополнил его мрачным выражением лица, c каким должен ходить врач, и, забыв обуть галоши, отправился к мисс Джонс. Я шел медленно, прокручивая в голове слова, с помощью которых собирался донести до мисс Джонс всю опасность состояния ее племянницы. Стараясь держаться как можно спокойнее, я не мог отделаться от чувства, что все мы, как в детских играх, выбираем команду, и мисс Джонс – очень сильный игрок, без чьей поддержки мне не обойтись.

Я не беру на себя смелость в подробностях описывать мисс Джонс и жилище, в котором она обитала со своей племянницей. Боюсь, мое отношение к мисс Джонс слишком предвзято, чтобы я мог представить читателю ее точный портрет, дом же я нашел чудовищным. Скажу одно: глядя на мисс Джонс, я видел на редкость непривлекательную крупную женщину, властную, с громким смехом и отсутствием вкуса, полную противоположность миловидной племяннице (хотя с Бетси у них, надо признать, было явное фамильное сходство). Дом, расположенный в самом престижном районе нашего города, строил, по всей видимости, предок мисс Джонс – большой оригинал, чьи представления о прекрасном лучше всего выражал эклектичный стиль, распространенный во времена наших бабушек и дедушек, когда признаком хорошего вкуса и благополучия считалось обилие декоративных элементов. Дом мисс Джонс был не просто некрасивым – он был безобразным. Снаружи его украшали многочисленные детали – тяжелое зрелище для тех, кто предпочитает классический стиль. Облепленный деревянными наличниками и причудливыми башенками, он как будто (да, я злой) был создан той же грубой рукой, что и его хозяйка.

Мисс Джонс, должно быть, разделяла эстетические взгляды создателя дома, поскольку во всем чувствовался тот же дух, которым веяло от башенок на крыше, а с нынешней модой у мисс Джонс было куда больше возможностей изуродовать свое жилище, чем сто лет назад. (И прежде чем мадам, сверкая глазами, поднесет мне образец ярко-красной ткани, поспешу признаться: я, миролюбивый человек, провожу часы досуга в комнате, обставленной по женскому вкусу – к счастью, мечты моей покойной супруги о роскошных интерьерах были ограничены ее средствами. Зато у меня есть мое потертое кожаное кресло, а у вас, сэр?) Если первая хозяйка дома занавесила узкие окна парчой, то сейчас на них красовалось нечто чудовищное – дань последней моде. Мисс Джонс попыталась уравновесить башенки снаружи нагромождением декора (она называла это искусством) внутри. В прихожей, где приземленный человек моего поколения ожидает увидеть напольную вазу, или вешалку, или даже зеркало (я убежден, что при миссис Джонс там стоял инкрустированный столик с расписанной вручную и украшенной бисером подставкой для визитных карточек), мисс Джонс поместила огромную, в натуральную (как я полагал) величину обнаженную статую из черного дерева, столь же некрасивую, как она сама. (Я изо всех сил стараюсь отделаться от навязчивой мысли, что статуя изображала мисс Джонс, и в таком случае по размеру она недотягивала до оригинала. Впрочем, это всего лишь мои предположения, которые я твердо решил не развивать, хотя бы потому, что у скульптуры, в отличие от мисс Джонс, не было волос.) Из прихожей на второй этаж вела лестница, некогда красивая и широкая, а теперь опошленная висевшими вдоль нее картинами, авторство которых мне не хочется приписывать мисс Джонс. Я с содроганием вспоминал эти картины и думал о многих мисс Джонс, которые в день свадьбы, смущенно улыбаясь из-под вуали и сверкая фамильными жемчугами, подаренными отцом по случаю торжества, бросали с этой лестницы букет невесты. А затем представлял, как современная невеста, возможно, даже наша Бетси, стоя под этими картинами, не имеющими ничего общего с образом юного невинного создания, с дерзкой ухмылкой швыряет букет в прихожую, где его хватает черная деревянная рука.