Венеция. История города - читать онлайн книгу. Автор: Мартин Гарретт cтр.№ 5

Неудивительно, что часть населения предпочла поискать «безопасного, хоть и неизведанного убежища на близлежащих островах» в лагуне, которую теперь называют Венецианской. Беженцы уже приходили сюда, спасаясь от вестготов в 403—406-м, но большинство из них вернулось домой, когда основная опасность исчезла. (В случае с гуннами возвращаться было практически некуда.) Здесь же их ждали более сотни островков, продолжает Гиббон, «отделенных от континента неглубоким проливом и защищенных от волн несколькими длинными полосками земли так, что суда все-таки могли подходить к берегу, но только по потаенным, узким протокам». Вестготы, гунны, вандалы и им подобные не нашли бы на островах никакой добычи и едва ли могли заинтересоваться ими. Кроме того, большинство беженцев не чувствовали себя чужими на этой земле, ведь венеты — местное племя, которое говорило на языке, родственном латыни, и с легкостью ассимилировалось с приходом римлян — издавна жили у рек, проливов и болот. До прихода изгнанников население лагуны составляла, возможно, только горстка рыбаков, но и среди пришельцев, вероятно, нашлось немало опытных ловцов рыбы. Несомненно, встречались здесь люди, сведущие в добыче соли — второго основного промысла этого края со времен первых поселенцев. Несомненную важность представляло и то обстоятельство, что с медленным, но непрерывным притоком иммигрантов с континента, продолжавшимся всю вторую половину V века, на острова попадали драгоценные резные, покрытые письменами фрагменты убранства храмов и других общественных построек. Все это вместе помогло венецианцам ощутить собственную индивидуальность и привело к тому, что позже они стали воспринимать себя как новых римлян. А также помогло выработать вкус к разнообразным тонким работам из мрамора, которые после XI века прославят их город как символ великолепия.

Но до этого великолепия оставалось еще шесть веков. А пока на островах возводили деревянные здания, и, должно быть, стоило немалого труда защитить их от воды и эрозии. Постепенно стало ясно, что наилучшее решение проблемы — строить на платформах, устанавливая их на деревянные сваи, плотно составленные вместе и утопленные глубоко в глину. Необходимо было поддерживать в должном состоянии каналы, появлялись первые мосты. Несомненно, страх перед нашествием врага все еще витал в воздухе. И хотя эти места изобиловали и рыбой, и солью, какие-то съестные припасы приходилось привозить с материка. Выкапывались колодцы (позже декоративные устья колодцев стали привычной чертой многих кампо), но с особенно высокими приливами в них время от времени попадала соленая вода. Дефицит пресной воды оставался серьезной проблемой еще несколько столетий: в 1494-м канонник Пьетро Кассола Миланский был весьма удивлен, увидев посреди широкого водного пространства пересохшие колодцы, емкости для сбора дождевой воды и лодки, везущие воду из реки Брента на продажу, за большие деньги. (К тому времени, конечно, в воде нуждалось население, значительно превосходящее числом горстку первых поселенцев.) Так что не только из военных и политических соображений, но и ради воды, еды и строевого леса Венеция с XV века начала создавать государство на земле материка — terra ferma.

Объединение и независимость

За ту сотню лет, что воинственные племена продолжали бесчинствовать на материке, жители островов вполне сносно устроили свою жизнь. К 466-му они были уже достаточно организованны, чтобы договориться о выборах от каждой из двенадцати групп островов трибунов, призванных представлять их интересы. Когда Западная Римская империя пала, жители островов умудрились сохранить равновесие, которое тем или иным образом их потомки будут удерживать на протяжении тысячелетней истории Венецианской республики: они поддерживали хорошие отношения с «варварскими» королями Италии, оставаясь при этом подданными Восточной, или Византийской империи. Сохранять независимость от обеих сторон им удавалось, кроме того, благодаря географии их лагуны. К 323 году положение жителей островов лагуны уже рассматривалось как некий особый случай, стало понятно, что так просто их не сломить, или, по крайней мере, любому, кто рассчитывает на их сотрудничество, стоит постараться подольститься к ним — в разумных пределах, разумеется. До наших дней дошло письмо, в котором Кассиодор, префект Теодориха Остгота (короля Италии, 493–326), вежливо объясняет префектам лагуны, что масло и зерно следует переправить из Истрии в столицу Теодориха, Равенну. В этом тексте он рисует венецианскую идиллию слогом высокой латыни, которую вряд ли понимали обремененные повседневными заботами рыболовы и солевары, к которым он обращается. Нас с этим письмом любезно знакомит Джон Джулиус Норвич:

Сперва торговля и управление для обитателей островов сосредоточивалась на Маламокко, вытянутом острове, отделяющем лагуну от Адриатики (теперь он называется Лидо), и на Торчелло. Маламокко, будучи слишком близко к открытому морю, был разрушен землетрясением и приливом в начале XII столетия (дошедшее до наших времен поселение с тем же названием было впоследствии отстроено на внутренней, удаленной от моря стороне острова), а малярия и заиливание реки Силе в конце Средних веков послужили причиной упадка Торчелло, и из процветающего торгового центра он превратился в практически пустынный, тихий и зеленый уголок, каким мы его сейчас знаем. Но уже в VIII веке эти поселения начали уступать свое влияние группе островов под названием rives altus («высокий берег»), или rive alto, превратившимся позже в Риальто — сердце торговой Венеции.

Первые дожи

Первый дож (венецианская форма латинского dux и итальянского duce — герцог, правитель), Орсеоло, жил во дворце на Маламокко. Его выбрали в 121 году в период временного разрыва отношений с Константинополем. Когда император Лев III запретил использовать в церквях иконы и другие изображения, Италия в числе других провинций воспротивилась выполнению этого указа. Когда императорский наместник в Византии, или экзарх, чья резиденция располагалась в Равенне, был убит, папа окончательно получил статус предводителя христиан Запада, а в Венеции к власти пришел Орсо. Но от политики иконоборчества, по крайней мере на Западе, вскоре отказались, и добрые отношения удалось восстановить. Орсо снова заверил императора в своей преданности и получил греческий титул hypatos (консул), который впоследствии стал родовым именем его семьи — Ипато. (Позже в Венеции сложилась легенда, что первого дожа избрали в 697-м, и он никоим образом не зависел от Византии.)