Мои южные ночи (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Владимировна Покровская cтр.№ 43

Но тут одна из боковых дверей отворилась, и навстречу мне вышла не кто иная, как моя бывшая свекровь, Тамара Андреевна. Этой женщины, одно имя которой вызывало у меня прилив острой ненависти, я не видела с лета. В общем-то с нашей последней встречи она не сильно изменилась, вот разве что лицо ее, такое уверенное, решительное раньше, теперь казалось встревоженным, едва ли не испуганным – если, конечно, эта железная баба вообще умела бояться чего бы то ни было. Я хотела проскочить мимо нее, не останавливаясь, чтобы не портить охватившего меня радостного волнения. Но Тамара Андреевна сама окликнула меня.

– Инна! – начала она, подступая. – Послушай, я хотела тебя попросить…

– Что-о? – недоверчиво протянула я.

У меня в голове не укладывалось, что после всего произошедшего эта дрянь еще имела наглость обращаться ко мне с просьбой.

– Ты ведь уже знаешь, где искать собаку, – продолжала меж тем Тамара Андреевна. – И теперь, после ранения, спокойно сможешь ее забрать, никто на нее претендовать не станет.

– Ка… какого ранения? – прошелестела я.

– А тебе не сказали? – вскинула брови экс-свекровь. – Найда задержала зэка при попытке побега, отлично себя проявила, но вот, к сожалению, получила ранение заточкой. Но ты не беспокойся, она жива и вполне здорова. Только для службы больше не годится. А значит, тебе ее отдадут, никто не станет препятствовать…

Видимо, лицо мое побледнело, потому что Тамара Андреевна обеспокоенно взглянула на меня и осведомилась:

– Тебе нехорошо? Здесь душно. Может, на воздух?

Я помотала головой и сдавленно пробормотала:

– Что вам от меня нужно?

– Инна, – снова подступила та, – забери свое заявление. Зачем нам с тобой эти сложности? Я… Да, наверное, я была не права, поступила необдуманно. Не оценила, как вы с Найдой привязаны друг к другу, хотела воспитать ее как настоящую служебную собаку. Но, видимо, в ней все же от природы заложены были не совсем подходящие качества, раз она допустила, что кто-то смог ее ранить. Я… я готова извиниться перед тобой, постараться загладить ущерб. И Найду ты скоро заберешь… Что? – не расслышав, переспросила свекровь. И, не дожидаясь ответа, продолжила с горячностью: – Все постепенно уладится, а у меня от твоего заявления могут быть крупные неприятности. Ты уж, будь добра, забери его. Ну зачем нам эта бюрократия? Тем более теперь, когда все скоро устаканится.

Оправившись от первого шока, я почувствовала, как меня захлестывают ярость, ненависть, гнев с такой силой, как никогда раньше. Наверное, то же самое испытывала моя Буня, когда гналась за тем ранившим ее зэком. Всем своим существом я хотела броситься на эту женщину, повалить ее, подмять под себя и вцепиться зубами и ногтями ей в глотку.

– Я не заберу заявления, – помотав головой, прорычала я. – Я не отступлю и все сделаю, чтобы отплатить тебе за все, что ты сделала. Со мной и с Буней. Я приду на суд, я соберу все доказательства. Сделаю все, чтобы тебя выперли из кинологов, а лучше посадили. Ты меня поняла?

Должно быть, в глазах моих в эту минуту мелькнуло что-то страшное, потому что Тамара Андреевна, эта несгибаемая женщина, отшатнулась от меня, отлетела в сторону и зашипела, стукнувшись локтем о стену. Я же, вскинув подбородок, прошествовала мимо.

От охватившего меня в кабинете Сергеева восторженного нетерпения не осталось и следа. И все же нужно было спешить. У меня буквально внутри все переворачивалось, когда я думала о том, что моя собака где-то там без меня – раненая, измученная, преданная. Я должна была ехать к ней как можно скорее.

«Газель» прыгала по ухабам, в промерзшее стекло било розоватое зимнее солнце. Оператор Дюша, тощий крючконосый парень, вел машину вперед, сверяясь с навигатором. А я, сидя на пассажирском сиденье, отогревала руки в рукавах куртки и все думала, что Буне сейчас уже должен быть год. Что она стала взрослой собакой. Крупной, умной, со сложившимся характером и привычками. Что с ней сейчас? Оправилась ли она от травмы? И как та на нее повлияла?

Я уже знала, что на Тамару Андреевну завели уголовное дело. Срок ей, правда, грозил условный, но звания кинолога МВД нашего с Буней врага должны были лишить. И почему-то меня грело это мстительное сознание того, что зло будет наказано.

Впрочем, о ней я думала мало. Больше о том, что скоро смогу забрать мою девочку, обнять ее, приласкать, отвезти домой. Вернуться в то время, когда мы с ней были так счастливы.

Колония, как и можно было ожидать, произвела на меня гнетущее впечатление. Собственно, я была к этому готова и потому лишь хладнокровно выполняла свою работу. Разумеется, мне не терпелось скорее начать задавать вопросы про Буню, но я решила, что для начала нужно выполнить задание телеканала и заодно поближе познакомиться с местным персоналом. Мы с Дюшей отсняли общие планы: бараки, административный корпус, актовый зал, где проходили концерты художественной самодеятельности, столовую. Взяли интервью у начальника колонии Белоусова, поразившего меня щеками, такими круглыми и розовыми, что не лезли в Дюшин объектив, поговорили с парочкой охранников. А потом я затребовала показать нам, как живут местные охранные собаки.

– Зачем вам это? – удивился похожий из-за своих щек на громадного младенца Белоусов.

– Как вы не понимаете! – принялась убеждать я. – В репортаже необходима щемящая нотка, сухие факты оставят зрителя равнодушными. А собаки – это всегда трогательно, мило…

– Трогательно? Мило? – хохотнул он. – Да вы представляете себе, что это за зверюги?

Мне было совершенно безразлично, посчитал ли он меня после этого выступления наивной городской девчонкой или балованной журналисточкой, привыкшей снимать исключительно сюжеты светской хроники. Я бы сыграла тут хоть черта лысого, лишь бы это дало мне шанс подобраться поближе к Буне.

Через несколько минут Белоусов, продолжая похохатывать и строить мне масленые глазки, видимо, решив, что такую сентиментальную чувствительную девицу, любительницу собачек, легко будет развести после работы на приятное совместное времяпрепровождение, привел меня к местному кинологу, суховатому киргизу с темно-желтым лицом и узкими внимательными глазами. Это, вероятно, и был тот самый гражданин Улугбеков, который сдал полиции Тамару Андреевну, и я немедленно прониклась к нему благодарностью. Стоически выслушав приказ начальника сопроводить московских корреспондентов к вольерам, кинолог, видимо привыкший к любым самодурским начальственным выходкам, понурив голову, повел нас к указанному месту.

Увидев вольеры и содержавшихся в них собак, я поняла, что, думая о судьбе Буни, опасалась совсем не того, чего стоило бы. Я боялась, что мою девочку держат в тесной холодной клетке, морят голодом. Теперь же увидела, что вольеры были просторными, отапливались и содержавшиеся в них собаки не выглядели изможденными. Однако же зрелище передо мной открылось совершенно жуткое. Это были дикие звери, загнанные под замок. Страшные, жестокие, без малейшего проблеска игривости, радости, жалости в глазах. По их глазам, по оскаленным пастям я поняла, что любая из них готова была наброситься на меня – просто так, потому что любой человек для них, озлобленных и агрессивных, был враг. И содрогнулась от мысли, что моя добрая, ласковая, игривая Буня тоже могла стать такой. Что любое существо – умное, любопытное и незлобивое по природе – люди могли довести до такого озверелого состояния. Нет, «озверелый» – неверное слово, ведь в природе животные не нападают друг на друга просто так – лишь охотясь или защищаясь. А подобную утробную ненависть ко всему на свете способен воспитать в них только человек. Так кто же в нашем мире самый дикий, самый злобный и неуправляемый зверь?