Авраам Линкольн - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Олейников cтр.№ 99

Мэри также была в настроении. Очевидцы вспоминали её остроумную шуточную перепалку с мужем по поводу надписи на обороте фотографии офицера-южанина (тот просил переслать её школьному другу на Севере, переправив её тем же методом обмена на пикетах). Надпись гласила: A rebellious rebel (буквально «мятежный мятежник»). Мэри взялась доказывать, что это значит «поднявший мятеж против мятежников». Авраам считал, что это «мятежник в квадрате», «мятежник двойной выдержки», «мятежник из мятежников».

Несколько насторожил Линкольна Хукер, к месту и не к месту вворачивающий в разговорах: «Когда я возьму Ричмонд…» или «После того как мы возьмём Ричмонд…» «Что больше всего смущает меня в Хукере, — потихоньку признался президент одному из сопровождающих, — так это чрезмерная самоуверенность».

В один из дней экипаж Линкольна заехал в примыкавшее к лагерю поселение бывших «трофеев», освобождённых его прокламацией. Негры и мулаты всех оттенков смуглости кожи окружили президента и устроили ему овацию: «Ура массе Линкуму!» Авраама потрясло неимоверное количество детей. Мэри поинтересовалась у мужа, скольких малышей, по его мнению, здесь назвали именем Авраам Линкольн. «Думаю, из тех, кто младше двух лет, не менее двух третей» .

Они покинули расположение армии вечером в пятницу 10 апреля 1863 года. Это была ровно середина войны. За ней лежала решающая кампания 1863 года.

Однажды в Белый дом пришёл человек, объявивший, что он «Сын Божий» и хочет сообщить Линкольну, как окончить войну. Секретарь Хэй попросил визитёра прийти на следующий день «с рекомендательным письмом от вашего Отца», и больше тот не появлялся. Впрочем, упование на Бога в деле окончания войны в такой религиозной стране, какой в середине XIX века были Соединённые Штаты, нельзя сбрасывать со счетов. Линкольн не раз задавался вопросом: «Почему все говорят: „Бог на нашей стороне“ и никто не говорит: „Мы на стороне Бога“?» Но главную проблему он видел в другом. В президентской прокламации, выпущенной 30 марта 1863 года, 30 апреля было объявлено «Днём смирения, поста и молитвы». Соавторы прокламации, президент и госсекретарь Сьюард, высказали в ней взгляд на Гражданскую войну с религиозной точки зрения:

Авторы призывали весь народ «воздержаться в этот день от своих обычных мирских занятий и провести служения в установленных местах общественных собраний и в своих домах, соблюдая себя в святости для Господа и посвящая день смиренному исполнению религиозных обязанностей» .

Джефферсон Дэвис также объявил «День смирения и молитвы» — 27 марта. Но он говорил совсем о другом — «призывал Бога на свою сторону», говорил Всевышнему, что надо делать: «Пусть Господь снова проучит наших врагов, окруживших нас со всех сторон и жаждущих нашего уничтожения, ибо „не сильным достаётся победа“, но тем, кого Он хочет возвеличить. Снова враг, громко хвастаясь силой, своими воинами и броненосцами, грозит подчинить нас, снова строит зловещие планы, намереваясь в наших собственных домах, у наших очагов превратить наших слуг и наших служанок в объект своих безнравственных намерений» .

Помолясь, нация начинала летнюю кампанию 1863 года. Три главные армии северян: на Миссисипи — генерала Гранта, в Теннесси — генерала Роузкранса, в Вирджинии — генерала Хукера (на него Линкольн возлагал главные надежды) должны были наступать на Юг.

Хукер начинал там же, где в конце минувшего года начинал Бёрнсайд. Однако он учёл уроки неудач предшественника и при планировании операции принял во внимание советы Линкольна. Имея огромную армию, почти вдвое превосходившую по численности ту, что смог подготовить к весенне-летней кампании Роберт Ли, Хукер решил ударить сразу в нескольких местах. В конце апреля он разделил свои силы. Меньшая их часть оставалась у печальной памяти позиций близ Фредериксберга для вспомогательного удара, а с большей генерал переправился выше по реке. Густые колонны федеральных войск и сотни артиллерийских орудий потянулись через гигантский старый лес, именуемый «Глушь» («Wilderness»), чтобы обойти с фланга хорошо укреплённые позиции южан у Фредериксберга.

Ли, обнаружив обход, также разделил армию и с большей её частью бросился на перехват противника. 1 мая 1863 года главные силы сошлись в бою почти у самой окраины «Глуши», неподалёку от усадьбы Чанселорсвилл, давшей название сражению.

Первый день не принёс никому успеха: Хукер поосторожничал — оттянул войска на оборонительные позиции на окраине десантам, за засеками, вырыв окопы, ждал новых атак уступающих в численности сил конфедератов.

Решающие события произошли 2 мая. Ли пошёл против всех военных законов и ещё раз разделил свои главные силы. Его лучший генерал Джексон «Каменная стена» обошёл неподвижную позицию Хукера по дальним лесным тропам и обрушился на неё с тыла, со стороны палаточных лагерей. Северяне сели ужинать, как вдруг из колючих зарослей выскочили толпы южан в изодранной серой униформе. Началась паника, и к ночи весь правый фланг армии Хукера был смят.

Хукер совсем забыл о своём численном превосходстве. На следующий день он начал медленно отходить, пытаясь выстроить новую оборонительную линию. Его надежды были на то, что Ли увязнет в его обороне, а тем временем оставленные у Фредериксберга дивизии прорвут заслоны и выйдут южанам в тыл. Но прорыва не случилось. Пассивность Хукера позвонила Ли ещё раз разделить свои войска. Он успел перебросить нужные резервы обратно к Фредериксбергу, отбиться там и вернуть части к Чанселорсвиллу. Напрасно генералы просили Хукера начать наступление. «Драчун Джо» потом признался: «Я и сам потерял веру в Джо Хукера». Он приказал отводить войска обратно за реку. Триумфатор Ли въехал на пепелище Чанселорсвилла.

С какой жаждой Линкольн ждал известий с поля боя! Все дни сражения он проводил в телеграфном офисе, бомбардируя штаб армии «Потомак» запросами: «Где генерал Хукер?», «Где генерал Седжвик?», «Где Стоунман?», «Правда ли, что противник снова занял высоты у Фредериксберга?»

«Два дня мы провели в жутком напряжении в ожидании результатов сражения» , — признавался в одном из писем Хэй. Вести пришли 6 мая. За сдержанным сообщением «войска переправились обратно через реку и вернулись в лагеря» стояло признание очередного поражения. Линкольн был просто подавлен . Репортёра Брукса потрясло его мертвенно-бледное лицо, по которому текли слёзы. «Боже мой! Боже мой! Что скажет страна? Что скажет страна?» — повторял президент. Одному из посетителей он признался: «Я самый одинокий человек в Америке» . Утешало, что войска не бежали, а только отошли на прежние позиции, что Ли не бросился преследовать и добивать поверженного противника, что, наконец, дух армии не был сломлен — в этом Авраам убедился лично, ибо почти сразу после получения шокирующих известий помчался в уже знакомый лагерь Хукера и провёл там весь следующий день. Затяжной депрессии не случилось. «Армия готова к кампании не хуже, чем прежде» , — был вывод президента. Хукера он увольнять не собирался — по крайней мере сразу. «Мы же не выбрасываем ружьё из-за единственной осечки, — возражал Линкольн обвинявшим Хукера генералам, — мы просто взводим курок и пробуем снова». «Я давал Макклеллану двадцать шансов, — говорил он самому Хукеру, — почему бы не дать вам хотя бы два?»