Авраам Линкольн - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Олейников cтр.№ 102

Всё заметнее стало проступать из-за горизонта неясное «после войны». Заглядывая туда, президент задумывался о судьбе будущих освобождённых рабов. Его «Прокламация об освобождении» была защищена законом только на время ведения боевых действий, но что будет потом?

Более года назад, 14 августа 1862-го, в Белом доме президент уверял членов Комитета чернокожих, что лучшим решением вопроса о будущем американских негров было бы их переселение за пределы Соединённых Штатов, туда, «где климат им более привычен». Под влиянием давних идей своего бывшего политического кумира Генри Клея Линкольн как минимум с начала 1850-х годов верил, что добровольный отъезд свободных негров стал бы лучшим выходом и для белых, и для чернокожих. Линкольн утверждал на встрече, что очевидное неравенство рас делает невозможным их сосуществование в одной стране без ущерба друг для друга, что успехи Либерии (с президентом которой он встречался и беседовал) убеждают в возможности создания чернокожими своей страны где-то в тропиках, благо Конгресс выделяет деньги для такого начинания .

Однако ход событий заставил Линкольна переменить точку зрения. Реакция членов Комитета чернокожих оказалась сдержанно негативной. Решительнее отозвались свободные негры Севера. Их позиция была выражена в опубликованном «Воззвании чернокожих Филадельфии к президенту Соединенных Штатов»: «Да, мы не можем не сожалеть о необразованности и бедности нашей расы. Но как ей не быть бедной и униженной, если нас попирает железная пята хозяина, не знающего иного закона, кроме стремления возвыситься и разбогатеть за наш счёт? Многие из нас здесь, в Пенсильвании, владеют своими домами и иной собственностью, в целом составляющей миллионы долларов. Зачем же нам жертвовать всем этим, бросать свои дома и отрекаться от родных мест, зачем бежать в незнакомую землю? Только для того, чтобы умиротворить злобствующих и предубеждённых предателей, поднявших оружие против правительства, их приспешников и помощников?» Со страниц «Нью-Йорк трибюн» к президенту обратился с открытым письмом преуспевающий филадельфиец Роберт Нёрвис, один из лидеров негритянского движения: «Напрасно Вы говорите мне о „двух расах“ и их „взаимном антагонизме“. С точки зрения человеческих прав существует только одна раса — это человеческая раса. Бог создал все нации, заселившие землю, с одной кровью. Сэр! Эта земля наша столько же, сколько и ваша, и мы её не покинем!» Среди членов правительства Чейз считал, что куда мудрее будет постараться преодолеть расовые убеждения и сделать Америку домом для освобождённых негров .

Вдобавок эксперимент с колонизацией провалился. Идея отправить 500 поселенцев в провинцию Чирики на Панамском перешейке и положить начало новой стране «Линконии» была встречена в штыки её будущими соседями: уже в сентябре 1862 года Сьюард докладывал президенту, что Гондурас, а затем Никарагуа и Коста-Рика объявили, что не только не приветствуют негритянских поселений, но и применят силу в случае их появления . Не удалась и попытка 453 негров обосноваться на острове вблизи Гаити: отвратительная организация переселения и разразившаяся эпидемия вынудили Линкольна отдать приказ о выделении транспорта на эвакуацию выживших горе-колонистов. Через какое-то время Хэй зафиксировал: «Идею колонизации президент отбросил» .

Наконец (но не в последнюю очередь), свою роль сыграли мужество и патриотизм, проявленные сформированными в 1863 году негритянскими воинскими частями — они нанесли сильный удар как по уверенности в «неполноценности» чернокожих воинов, так и по убеждённости в их «чуждости» Соединённым Штатам. Куда менее патриотичными и более «чуждыми» оказались в глазах Линкольна «мирные демократы». 26 августа 1863 года в открытом письме землякам из Иллинойса президент обращался к оппонентам:

Чуть позже Линкольн утверждал, что негры будут среди тех, кто поможет хранить «алмаз свободы в свободном отечестве».

Но перемена взглядов требовала идеи, способной объединить всю страну. В поисках такой идеи Линкольн провёл немало времени и исписал немало бумаги. Возможно, лучше всего ему удалось изложить свои мысли и чувства всего в десяти предложениях, включающих 272 слова, — в двухминутной речи, произнесённой 19 ноября 1863 года на освящении военного кладбища у Геттисберга. Хотя Грант ещё не решил судьбу войск у Чаттануги, торжественная церемония стала символической точкой в победной кампании 1863 года.

Присутствие главы государства на митинге долгое время было под вопросом, поэтому главным оратором был назначен седовласый Эдвард Эверетт, некогда президент Гарварда и известнейший мастер слова. В печально-торжественный день, «один из прекраснейших дней индейского лета» , он два часа со всеми нужными интонациями и жестами детально описывал героическую битву и делал надлежащие выводы. Как заметил один из репортёров: «Слов было много, но сердца они не затронули. Он говорил как учёный, как энциклопедист, но не как оратор».

Линкольн выступил следом с такой короткой речью, что заслушавшийся фотограф щёлкнул наведённой на подиум камерой только тогда, когда президент уже спускался вниз и надевал обвязанный чёрной траурной лентой цилиндр. Речь увлекла многих. Она оказалась одновременно такой простой, что её легко учат наизусть американские школьники, и такой сложной, что её анализ не завершён даже после выхода нескольких специальных монографий . Одной только проблеме перевода 272 слов на русский язык посвящена почти трёхсотстраничная диссертация .

Возможно, права переводчица Мишель Верди, призывающая сбросить оковы прозы и переводить Геттисбергскую речь в стихах, чтобы не читать её, а декламировать речитативом. Тогда величие идеи, за которую шла война и гибли люди, поднимается до уровня ответственности за судьбы мира .

— Леди и джентльмены! Президент Соединённых Штатов! — объявил друг и телохранитель Линкольна Уорд Ламон.

Линкольн поднялся с места, надел очки и вытащил из кармана небольшой лист бумаги. Всё, о чём его просили устроители, — это «сказать несколько подходящих к случаю слов» .