Кох-и-Нур. Семейные трагедии, коварные заговоры и загадочные убийства в истории самого большого алмаза - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Далримпл, Анита Ананд cтр.№ 44

В день, когда выставка открыла двери, «Таймс», обычно трезвая и солидная газета, кипела от возбуждения: «Никогда еще за всю историю человечества не собиралось столь огромной толпы. При столкновениях великих наций в битвах, сборах на войну целых рас, никогда не собиралось такой армии народа, которая заполонила улицы Лондона 1 мая… Сверкающая арка из прозрачного стекла под горячим солнцем, играющим на ее полированных ребрах и боках, сияла как Кох-и-Нур».

Солнце еще не взошло, когда британская публика уже начала собираться к месту проведения выставки. Ко времени завтрака на улицах, окружающих Гайд-парк, уже было трудно пройти, так как массы людей двигались к большому стеклянному зданию: «Если человек окажется на Стренде или Холборне в восемь часов с намерением увидеть шоу, он хорошенько подумает, не вернуться ли, так как бесполезно идти туда, куда до него уже устремился весь мир» ^[260].

Посетители из всех социальных классов пришли в своих лучших одеждах. Аристократы бросали экипажи на запутанных улицах и гуляли среди толпы простолюдинов. Паломничество в Хрустальный дворец происходило во время непрекращающейся мороси, под которой в равной мере мокли и богатые, и бедные. Когда толпа наконец добралась до дверей Выставки, она вынуждена была часами стоять под дождем, становившимся все сильнее и сильнее. Люди тем не менее терпеливо ждали прибытия королевы из Букингемского дворца. Незадолго до полудня солнце «будто чудо» пробило завесу облаков, и «под королевский туш и бой барабанов» ^[261] королева в открытом экипаже, окруженном «отрядом гвардейцев, движущимся рысью», прибыла в Хрустальный дворец под рев «Боже, спаси королеву». Очевидно, «переполненная чувствами» Виктория объявила Великую выставку открытой для публики ^[262].

Многие из толпы ожидающих направились прямо к Кох-и-Нуру, покоившемуся на подставке из бархата насыщенного красного цвета внутри позолоченной железной клетки. Полицейских, в обязанность которых входило сдерживать людской напор, толпа практически оторвала от земли.

В конце первого дня стало ясно – с Кох-и-Нуром что-то не так. Посетители, успевшие пробраться к экспонату, роптали. Illustrated London News, одна из газет, размещавших самые азартные публикации в преддверие выставки, выразили разочарование многих:

«Алмазы в принципе бесцветны, и лучшие из них совершенно лишены каких-либо пятен или дефектов любого рода, напоминая каплю чистейшей воды. Кох-и-Нур не огранен должным образом и поэтому не может показать свою чистоту и блеск, а значит, разочарует многих, если не всех тех, кто с таким нетерпением желает его увидеть» ^[263].

Кох-и-Нур казался тусклым в своем заточении, а негативные отзывы, которые он получал, угрожали уменьшить сияние звездного часа принца Альберта. Через несколько дней он приказал поставить газовые лампы вокруг камня, чтобы камень засиял, но это не возымело большого эффекта. Вскоре посетители перестали интересоваться Кох-и-Нуром и обходили стороной не только его, но и всю выставку в целом.

Разочарованный и полный решимости изменить их мнение принц Альберт приказал начать работу над новой витриной для Кох-и-Нура. В то время как посетители проходили мимо, люди работали за экранами, создавая решетку из газовых ламп и зеркал, установленных под углом вокруг клетки. Усилия в какой-то мере помогли, но внимание к Кох-и-Нуру едва теплилось. Нужно было работать дальше.

Совершенно новая экспозиция была открыта для публики 14 июня, и благодаря ей, как был уверен принц Альберт, он мог сохранить свою репутацию. Чтобы обозначить важность возвращения Кох-и-Нура в общество, королева Виктория, принц Альберт и два их старших сына присутствовали на открытии обновленной экспозиции. Теперь алмаз окружал деревянный павильон, напоминающий ящик, блокируя весь естественный свет, проходящий через стеклянную крышу и окна Хрустального дворца. Это позволило газовым лампам и зеркалам работать более эффективно. Подкладка из темно-красной ткани, на которой изначально располагался алмаз, теперь была заменена на более яркий бархат. Репортеры спорили о его необычном оттенке, описывая его от шокирующе розового до императорского пурпура.

Никакой другой экспонат не получил столько внимания от организаторов, и первые же отклики в прессе дали понять, что эти усилия не были напрасными:

«Одна из самых необычных метаморфоз – изменение, произошедшее с алмазом Кох-и-Нур. Сомнения, которые высказывались относительно его ценности и подлинности, а также проблемы с тем, чтобы в полной мере оценить блеск алмаза при свете дня, привели к заключению клетки и ее содержимого в массивные складки малиновых драпировок и демонстрации его великолепия с помощью искусственного света. Алмаз великолепно выдержал это испытание и полностью показал свой характер… Попасть в павильон, где он находится, немногим легче, чем Аладдину войти в свой сад алмазов, привлекательность и очарование этого знаменитого камня полностью восстановлены» ^[264].

Перестроенная экспозиция сделала доступ к алмазу мучительно трудным: «Проходишь по одному – клетка, за исключением примерно одной восьмой ее окружности, окутана розовыми рулонами ткани; за ними расположены полдюжины газовых светильников, и свет отражается в более чем дюжине мелких зеркал, находящихся над алмазом…» ^[265]

Сложность доступа частично восстановила утраченную пелену тайны вокруг алмаза. Кроме того, в попытке реабилитировать запятнанную репутацию Кох-и-Нура газеты подняли свои архивы, напоминая читателям об экзотическом происхождении и мощном символизме алмаза.

Демонстрация и установка бриллианта стали метафорой британского превосходства:

«Две золотые руки, которые слегка обхватывают его крайние точки и представляют его на чудесном рельефном пурпурном бархатном фоне, напоминают об изящных и нежных пальцах, в которых он теперь находится, а массивный и непроницаемый сейф, которым он окружен, показывает моральную и материальную силу, способную поразить любого врага и защищающую его более эффективно, чем тройные валы Лахора» ^[266].

Охрана, обеспеченная Кох-и-Нуру, была весьма солидной и носила имя Чабб.

С того момента, как Иеремия Чабб запатентовал свой первый «замок-датчик» в 1817 году, он приобрел репутацию создателя невзламываемых замков. Его слава была столь велика, что творения Чабба даже фигурировали в рассказах о Шерлоке Холмсе как замки, которые нельзя было вскрыть. Иеремия Чабб был так уверен в своем мастерстве, что предложил £100 из собственного кармана и помилование от властей одному из осужденных, слесарю по профессии, который успешно взламывал любой замок, который ему давали. Хотя осужденный трудился над замком-датчиком три месяца, он так и не смог его взломать. Сейф Кох-и-Нура считался лучшей работой Иеремии Чабба на тот момент. «Одной из особенностей замечательного сейфа господина Чабба было то, что, если кто-то трогает окружающую его стеклянную загородку, он, как чувствительное растение, уклоняется от слишком опасного приближения неловких рук и нисходит в свою несокрушимую крепость» ^[267]. В реальности алмаз был не таким уж чувствительным растением, а просто через небольшой люк попадал в толстостенный сейф, если кто-то пытался дотронуться до него.