Чайковский. Гений и страдание - читать онлайн книгу. Автор: Зинаида Агеева cтр.№ 21

Много было в жизни Чайковского как радостных, так и горьких моментов. Но один из них он никогда не забывал – смерть своей матери в 1854 году, когда ему было 14 лет. «Это было самое сильное горе, испытанное мною. Ее смерть имела громадное влияние на весь оборот судьбы моего семейства», – писал в дневнике Петр Ильич.

«Слава в руках труда», – считал итальянский мыслитель и художник Леонардо да Винчи (1452–1519). Это изречение великого итальянца, безусловно, знал Чайковский. Он был усердным и неутомимым тружеником до последних часов своей жизни. Работал, по его словам, «почти до изнеможения своих сил». Друзьям писал: «Я так устаю, что порой теряю способность думать и соображать». Помимо работы над своими музыкальными сочинениями, он находил возможность принимать посетителей, которые обращались к нему с просьбой оценить их музыкальнее возможности.

Славу Чайковский завоевывал ценой своего здоровья. Выход каждого музыкального произведения сопровождался хлопотами и хождениями по издательствам, а также материальными издержками и душевными терзаниями. Его талант не сразу оценили по достоинству, первая «Кантата» (1865) и «Увертюра» (1866) не произвели впечатления. Композитор и музыкальный критик Александр Николаевич Серов (1820–1871) разочарованно произнес: «Я ожидал от него большего». Композитор и музыкальный критик Кюи Цезарь Антонович (1835–1918), профессор фортификации, один из представителей «Могучей кучки», первое время не признавал у молодого Чайковского музыкального таланта. Алина Ивановна Брюллова, мать глухонемого мальчика Коли Конради, воспитанника Модеста Ильича, писала в своих воспоминаниях: «“Кучка” в лице желчного и ядовитого Кюи очень травила Чайковского, когда он начинал свою карьеру, что доставляло ему много горьких минут. Позже, когда Чайковский стал известным и всеми любимым композитором, они стали искать сближения с ним, незлобливый Чайковский сейчас же пошел им навстречу». Только музыкальный критик, в дальнейшем профессор Петербургской и Московской консерваторий, Герман Августович Ларош был в восторге от «Кантаты» Чайковского.

Директор и руководитель Московской консерватории Николай Григорьевич Рубинштейн опытным глазом, а вернее слухом, музыканта определил, что под скромной внешней оболочкой Чайковского созревает крупный талант, и он всячески не только поощрял его развитие, но и способствовал ему. Устраивал концерты из его произведений, пробивая дорогу к популяризации его творчества.

Сложный и не очень покладистый характер Рубинштейна, его требовательность, а иногда и бесцеремонность, резкий тон в обращении были для Чайковского своего рода стимулятором творчества. Чайковский высоко ценил положительные качества Рубинштейна – честность, бескорыстие и преданность своему делу – и был его искренним другом. Он многому научился у Рубинштейна, который поражал его умением извлекать из инструмента неповторимые звуки, заставлявшие замирать сердца слушателей. Поражало не только трудолюбие Рубинштейна, но и его настойчивость, твердость и решительность. Он умел добиваться своей цели: решил быть первым пианистом в Москве и завоевал это право, хотел, чтобы Московская консерватория процветала под его руководством, и добился этого. Надежда Филаретовна высоко ценила талант Рубинштейна: «Его игра – это глоток свежего воздуха, она завораживает». Написанная Чайковским в 1873 году фантазия по В. Шекспиру «Буря» имела огромный успех, чему в немалой степени способствовал Николай Григорьевич Рубенштейн. Н.Д. Кашкин писал: «Эти два артиста (Рубинштейн и Чайковский) до такой степени сроднились душой, что у них выработалось какое-то общее понимание музыки. Николай Григорьевич к сочинениям Чайковского относился с такой горячностью, как будто это были его собственные, и вкладывал в них всю душу». Вышедшие после «Евгения Онегина» оперы: «Орлеанская дева», «Мазепа», «Черевички» и «Чародейка» – не имели большого успеха. Неожиданный крупный успех «Пиковой дамы» превзошел ожидания Чайковского. Но во время генеральной репетиции, на которой присутствовал император Александр III с женой, произошел досадный и в то же время комический инцидент. У исполнителя роли Германа Николая Николаевича Фигнера, при переодевании на дому, лопнули трико, и портному пришлось ехать для их замены в театральный гардероб. Подошло время начала представления, а Фигнера все не было. Все в волнении ходили по сцене, но больше всех волновался Петр Ильич, «он ходил бледный, с жалобными глазами и от времени до времени вздыхал» (В.П. Погожев).

– В чем же задержка? – спросил государь.

Директор императорских театров Всеволожский Иван Александрович, «сидевший сзади кресла императора», громко сказал:

– У Фигнера штаны лопнули, ваше величество.

Император расхохотался, и обстановка разрядилась. Наконец Фигнер прибыл. Он был взволнован, но «свою роль сыграл превосходно и получил одобрение императора». А после спектакля виновника происшествия хотели уволить от службы, несмотря на то что он был любимец публики и представления с его участием обеспечивали большие сборы. Но за него вступились Погожев Владимир Петрович – управляющий императорскими театрами и Петр Ильич Чайковский. Поставленная позже опера Чайковского «Иоланта» такого успеха не имела. Но его балеты «Лебединое озеро» и «Спящая красавица» «были чистыми перлами и имели бешеный успех».

Тайны гениальности, как и многие другие тайны мира, пока еще не раскрыты. Гений Чайковского появился и вырос на русской почве. Свежесть и неповторимость его мелодий обеспечили им долгую жизнь. Настоящая слава к Чайковскому пришла в середине 80-х годов ХIХ века, когда он получил признание не только в России, но и в Европе. Даже в Лейпциге, где публика скептически относилась к русской музыке, высоко оценили его талант после исполнения одной сюиты, Первого квартета и «Трио», посвященного Рубинштейну. Немецкий пианист и дирижер Ганс Бюлов (1830–1894) был высокого мнения о музыке Чайковского. «Он интересуется русской музыкой и мной, – писал Чайковский. – Он расточает восторженную похвалу, и его отзыв для меня приятен. И Стасов высказывает ко мне большую симпатию».

Петр Ильич был счастлив, что его материальное положение благодаря помощи Надежды Филаретовны стабилизировалось, но «боялся привыкнуть к благам и очерстветь». А она заботится о нем, советует ему «не утомляться составлением либретто, беречь себя и отдохнуть на море, в бесконечном пространстве которого можно схоронить всякое горе, тоску и обманутые надежды».

Лучи славы Чайковского с трудом пробивались сквозь туман непонимания, то вспыхивали ярким светом, то ослабевали, но никогда не погасали. Свежесть музыкальных образов и мелодичность музыки обеспечивали ему долгую творческую жизнь. О своем творчестве Чайковский писал: «Мои произведения прочувствованы душой. Благо, есть родственная душа, которая чутко отзывается на мою музыку. Это воодушевляет меня».

Он не любил писать «Трио», объясняя это тем, что по устройству слухового аппарата он «не переносил комбинацию скрипки, виолончели и фортепиано». Он считал, что при исполнении теряются достоинства каждого инструмента. Особенно высоко публика оценила его оперу «Евгений Онегин». Во время ее репетиции в 1881 году под управлением Направника оркестранты встали, а Направник сказал приветственное слово. С 4-й симфонии (написана в 1877 г.) началась заграничная слава Чайковского. Высокую оценку публики получил балет «Лебединое озеро». Композитора много раз вызывали и аплодировали стоя.