Женщина во тьме - читать онлайн книгу. Автор: Ванесса Сэвидж cтр.№ 66

Сара и Патрик, 1998 год

Джеймс Такер. Так звали того парня, что пригласил меня на вечеринку. Прождав двадцать унизительных минут, я наконец поняла, что он не придет. Тогда я вошла, от обиды выпила три порции текилы и полупьяная, с горящими щеками, собралась уходить. И тут появился Патрик. Черные волосы, темные глаза, высокие скулы и впалые щеки. Мне захотелось запечатлеть его на холсте и любоваться этим красавцем постоянно.

Патрик пригласил меня танцевать, потом, наклонившись, предложил уйти куда-нибудь вдвоем. Я сразу же согласилась. Я не знала его имени, он – моего, но, не раздумывая ни секунды, сказала «да». Он привел меня к себе, уложил на постель, мы уже почти разделись, когда Патрик вдруг спросил, как меня зовут.

Я ни о чем не жалею. Ни об одной минуте. Даже думая, что он никогда не попросит мой телефон и никогда не позвонит, я все равно ни о чем не жалела. Но он записал номер и позвонил. Отвез на побережье, угостил кофе. В машине было тепло, мы разговаривали несколько часов, а за окном бушевал шторм. Я не сводила с Патрика глаз, упивалась его мужественной красотой. Проводив домой, он лишь поцеловал меня на прощание, и прежде чем я услышала в трубке его голос в следующий раз, прошло девять дней. Всего девять дней, но зима уже подходила к концу, из земли пробиваются бутоны нарциссов. Девять дней я ждала, ждала, не ходила в колледж и, заполняя набросками альбом, без конца рисовала полузабытый образ. Подробности той ночи от меня ускользают, но лишь закрою глаза – слышу голос Патрика, чувствую его прикосновения, вспоминаю его запах, теплую кожу, шепот, поцелуи скользящих по телу губ.

Мы встретились в парке, около пруда. Издали увидев Патрика, останавливаюсь как вкопанная: на нем, хоть уже наступил вечер, деловой костюм. На мне же «Мартинсы» и черные легинсы, и вместо духов я благоухаю скипидаром и масляной краской. Разве я ему пара? Но прошло девять бесконечных дней, и я так хочу, чтобы Патрик опять ко мне прикоснулся. Поэтому возобновляю шаг.

Патрик идет мне навстречу, а я – словно кто-то всадил нож в сердце – падаю на скамью. Никакое это не свидание. Приложив палец к губам, Патрик катит перед собой детскую коляску.

Какая же я дура! Я для него девочка на одну ночь, случайная связь, минутная слабость, ошибка.

Как безбожно прийти сюда с ребенком. Это похоже на шантаж: не вздумай рассказать о наших отношениях жене, а то навредишь беззащитному малышу.

Конечно, я никому ничего не расскажу. И что Патрик был моим первым мужчиной, он тоже не узнает. Я ждала тогда неизвестно чего. Когда он подошел, пригласил на танец, взял мою руку и закружил, как в одном старом фильме, я обо всем забыла. Этого я ему, конечно, тоже не скажу.

Патрик оборачивается и машет мне рукой. Подкатив коляску, он вынимает ребенка – ему меньше, чем я думала, месяца два, не больше – и дает мне. Смотрю на малыша и расплываюсь в улыбке.

Он очень похож на Патрика: карие глазки, черный чубчик. Улыбнулся – в беззубом ротике розовые десны, – и потеплело на душе. Мне всего девятнадцать, а я так хочу, чтобы этот мальчик вдруг оказался моим сыном. Наверное, после той единственной ночи во мне подспудно зрело желание родить ребенка. Ребенка Патрика.

Он садится рядом на скамью.

– Это Джо. Его мать умерла.

Сара

Пытаюсь повернуть голову – и от пронзившей ее боли вырывается стон. Трогаю место ушиба – оно влажное. «Кровь», – догадываюсь я и, опять отключаясь, чувствую: чьи-то пальцы заталкивают мне в рот таблетки. Меня то морозит, то бросает в жар. Нет сил встать, не могу даже сесть. Скрючившись, лежу на холодном мокром полу и плачу.

Сколько же они держали здесь Патрика? Маленький мальчик царапал на стене подвала длинные строчки: «Я плохой. Я очень плохой». Да, Патрик, ты плохой. Ты ужасный.

Меня трясет как в лихорадке. Сворачиваюсь в клубок. Ломит все кости, болит живот. Когда ела в последний раз, не помню, но голода не ощущаю, так что причина не в нем. Во рту все пересохло, очень хочется пить.

Надо было уйти после нападения на Джо. Неважно, Патрик избил сына или нет, надо было забрать детей и бежать отсюда. А второй раз, когда муж накинулся на Миа… Если бы ушла тогда, он никогда бы…

Обхватываю руками колени, еще теснее прижимаю их к груди. Он прав: во всем виновата я сама. «В кого я тогда превращаюсь?» – бинтуя мои обожженные руки, спросил Патрик. Только правды о его отце я еще не знала.

Не представляю, сколько лежу в подвале, но в доме непривычно тихо: ни шагов, ни голосов. Не скрипят половицы. Где Патрик? Где Джо и Миа? Мне так нужен телефон. Сначала – раньше, чем в полицию, – я позвонила бы детям и сказала, как сильно я их люблю. Но где они? Где Бен? Что с ним сделал Патрик? О господи, его отец…

У меня все болит, но сжаться сильнее невозможно, как невозможно, даже заткнув уши, избавиться от звучащих в мозгу слов мужа: «Сара, я скажу, что ты его украла. Скажу, что ты ему не родная. Скажу, что ты никогда его не любила. Скажу, кто его настоящая мать. Сара, я скажу ему все».

Сара и Патрик, 1998 год

– Когда мы познакомились, она уже сидела на наркотиках, а я об этом не знал. Мы встречались недолго, но она успела забеременеть. Я сообщил в социальные службы, что она наркоманка, ее вызывали, но она не являлась на прием, и я очень беспокоился о ребенке.

Держу на руках спящего Джо. Вдруг он открывает глазки, смотрит прямо на меня и, опустив длинные реснички, опять засыпает.

– Ребенок родился здоровым, и его сразу отдали мне. Было непросто, но все-таки со мной ему лучше, чем с ней. – Поправляя одеяльце, Патрик гладит мою руку, и по телу пробегает ток. – Месяц назад она умерла от передоза.

– Бедненький! – говорю шепотом и одним пальцем провожу по нежной младенческой щеке.

– Нет, с такой матерью Джо было бы только хуже.

А мне жаль ту незнакомую девушку, которой не довелось подержать на руках свое собственное дитя.

– Сара, я должен был все рассказать сразу, в нашу первую ночь, но все было так чудесно, и я не хотел разрушать ту волшебную атмосферу.

Это могло бы меня отпугнуть. Молчу достаточно долго, чтобы вспомнить, как я ждала его звонка. Патрик прав. Все было восхитительно.

– Джо заслуживает лучшей матери, – продолжает Патрик.

По телу бегут мурашки. Надеюсь, он говорит не обо мне.

Сара

Задыхаясь от боли, с трудом пробуждаюсь от кровавого кошмара. В подвале темно, не могу понять, день сейчас или ночь. В горле дерет, бросает то в жар, то в холод. По бедрам струится тепло – похоже, у меня кровотечение.

Но что это за звуки? Слышу шепот женщины, плач ребенка. Я очнулась или все еще вижу страшный сон? А может, мне в затылок дышат холодом дочкины призраки? Лежу в подземелье, истекаю кровью, а в голове эхом отдаются слова Патрика: «Уже после того, как я встретил тебя, зашел к матери Джо и увидел, что она опять подсела на героин. Ребенок плакал, и я забрал его. Унес со всеми детскими вещами. Ее родные даже не знали, что у нее сын. Я сказал ей, что она больше никогда его не увидит. Она билась, умоляла оставить ребенка, но я так ненавидел ее – и за то, как обращалась с моим сыном, и за то, как жила сама. Кругом валялись наркотики, и внушить, что для нее лучший выход – умереть, оказалось нетрудно. Сара, Джо достоин лучшей матери, и я забрал его для тебя».