Правда истории. Гибель царской семьи - читать онлайн книгу. Автор: Иван Федорович Плотников cтр.№ 55

Агенту ВЧК было дано особое, чрезвычайно ответственное задание. Его он, как показывал сам, получил непосредственно от Свердлова и Дзержинского, с которыми перед отъездом в Екатеринбург встречался, и, как можно понять из документов, оно исходило также от Ленина. В чем же это задание заключалось, мы пока точно не знаем (в свое время, при открытии для исследователей архивных фондов бывшего КГБ, выяснится), но оно было связано с уничтожением Семьи Романовых, непременным присутствием Лисицына при этом в доме Ипатьева. Характер задания диктовал необходимость немедленного отъезда из Екатеринбурга после завершения казни. Лисицын отмечал, что «выехал из Екатеринбурга в ночь с 16 на 17 июля... мы не смогли терять времени, поскольку сильно задержались и так, а мне необходимо было выехать из Екатеринбурга задолго до рассвета, чтобы не поставить всю операцию под угрозу срыва»19. Выехал Лисицын, видимо, уже с рассветом, ибо казнь запоздала примерно на 2 часа из-за задержки получения из Москвы согласия, распоряжения об убийстве. Поэтому произошла задержка с прибытием к ДОНу грузовика, который шумом мотора должен был приглушить выстрелы, а затем сразу отправиться с трупами к намеченному месту захоронения. Лисицын, как он потом объяснял, так спешил с выездом из города, что не стал ждать необходимого, отнятого Юровским у Николая II пакета, представлявшего особую ценность, хотя об этом давался наказ со стороны Свердлова. Не остался Лисицын в доме Ипатьева даже на 17 июля, когда чекистами стали разбираться и готовиться к отправке в Москву драгоценности Царской Семьи. Поэтому отпадают предположения о том, что Лисицын приезжал только за ними. В последующие годы Лисицын занимался именно розыском и хранением драгоценностей Царской Семьи, и может возникнуть вывод, что его задание в 1918 г. было связано именно с этим. Но это не так, тем более что основная масса драгоценностей была выявлена уже после убийства на телах, в одежде жертв.

Драгоценности вывозились в Москву в последующие дни Юровским и Никулиным. Можно допустить лишь то, что Лисицын увез уже заранее собранные, опечатанные и хранившиеся в комнате супругов Романовых драгоценности. Задание Лисицына явно не ограничивалось участием в подготовке убийства и контролем за его осуществлением. Не случайно он говорил о продолжении порученной ему «операции» и после свершившегося убийства в доме Ипатьева. («Мне необходимо было выехать из Екатеринбурга задолго до рассвета, чтобы не поставить всю операцию под угрозу срыва».) Представляется, что главная цель приезда была иной: осуществить контроль за быстрым принятием в Екатеринбурге решения об уничтожении Царской Семьи в соответствии с приказом московских вождей, а если местные чекисты спасуют, то произвести убийство собственными силами (спрашивается: зачем посылалась целая команда ВЧК?), захватить важнейшие документы бывшего Царя, дневники его и Александры Федоровны, переписку и другие бумаги, вероятно, проконтролировать тайное, надежное захоронение трупов (об этом будет сказано далее), затем самым скорым специальным поездом вернуться в Москву, непосредственно проинформировать вождей о совершившемся, быть готовым осветить все в деталях, «из первых рук», и передать им документы. Крайняя срочность выполнения задания диктовалась, думается, тем, что на вечер 18 июля было назначено заседание ВЦИК со специальным вопросом об уничтожении Царской Семьи и докладом по нему Свердлова. Ему надлежало выступить «мотивированно»: прибегнув к какой-то аргументации, ссылаясь на «документы», обвинив Романовых в каких-то преступлениях, в подготовке к побегу и т.д., попытаться оправдать убийство. Бумаги срочно нужны были центру также затем, чтобы подготовить и как можно быстрее опубликовать текст извещения о казни с извлечениями из них, по крайней мере предметным указанием на них, в частности дневники, переписку и пр. Обращает на себя внимание, что в этом извещении от 19 июля в «Известиях» говорилось о том, что документы — переписка, дневники и прочее — «будут разобраны, опубликованы в ближайшее время»¹⁹. Это значит, что они были получены только что. За двое суток или даже меньше при наличии у Лисицына или его помощника особого мандата за подписями вождей безостановочно мчащийся спецпоезд (вагон) мог прибыть из Екатеринбурга в Москву. Во всяком случае, он мог успеть если не к вечернему заседанию президиума ВЦИК 18 июля, то к 19 июля, моменту сдачи извещения о казни в Екатеринбурге в печать. На мысль о том, что Лисицын спешил покинуть Екатеринбург еще задолго до рассвета, сетуя даже на задержку в каких-то два часа как на «сильную», чтобы выехать именно обратно в Москву, наводят его слова: «У нас была договоренность, что Юровский... был должен отправиться в Москву вслед за мной (насколько я помню, примерно, через неделю)»²⁰. Лисицын с возвращением в Москву явно спешил. Но выехал ли он туда немедленно после убийства или после первого захоронения утром 17 июля, вернувшись в поезд, скажем, на полустанке западнее города — неясно.

Организаторы убийства считали не менее важным, чем его осуществление, уничтожение останков или захоронение их таким образом, чтобы предотвратить возможность их обнаружения и получения доказательств, что убит не только бывший Император. Казалось бы, что уполномоченному центра было важно проследить за надежностью захоронения. Но не был ли связан спешный отъезд Лисицына из Екатеринбурга с возможным заездом в Алапаевск, куда, по некоторым данным, отправлялся представитель областного руководства Н. И. Уфимцев и где в соответствии с телеграфным приказом Г. И. Сафарова (по другим данным, он с Уфимцевым или без него сам выезжал на место) было подготовлено убийство Великих Князей? Оно совершено было сутками позднее, в ночь с 17 на 18 июля. Из Алапаевска Лисицын мог выехать через Нижний Тагил — Пермь в Москву, но уже на сутки позднее. Однако версия о выезде Лисицына в Алапаевск все же более чем проблематична. Скорее всего, этого не произошло и кроме контроля за убийством Царской Семьи и, вероятно, захоронением трупов в его план «операции» входила только срочная доставка в Москву важнейших документов и абсолютно точной, личной информации об убийстве Семьи и его обстоятельствах.

Есть основания считать, что документы Лисицыным и его помощниками отыскивались и изымались во время самого расстрела и погрузки трупов на грузовую машину. Как свидетельствуют участвовавшие в расстреле чекисты из внутренней охраны В. Н. Нетребин и А. Г. Кабанов, и они, и их товарищи, отказавшиеся стрелять в Романовых, были переведены в нижний этаж. Вход оттуда в верхний этаж дома на время убийства, выноса и погрузки трупов был закрыт. Когда же они вошли туда, по прошествии, вероятно, не менее часа, в комнатах уже все было перерыто и разбросано²¹. В то же время следствие выявило факт проникновения в дом, на верхний этаж с мерами большой предосторожности группы новых людей во главе с человеком «с черной как смоль бородой»²². После отправки трупов, рано утром 17 июля, чекистская внутренняя охрана стала собирать в помещениях дома и в сарае (каретнике) ценное имущество для сортировки, упаковки и последующей отправки в Москву. Дневников Николая Александровича и Александры Федоровны, по крайней мере текущих, всей переписки обнаружено уже не было. Можно полагать, что Лисицын со своей командой успел захватить все наиболее важные документы.

Факт приезда вместе с Голощекиным представителя центра с командой исследователями не был выявлен. Не обращалось внимания на соответствующие места книги Р. Вильтона «Последние дни Романовых», где довольно определенно говорится об этом: «...За последним (Голощекиным. — И. П.) должен был следовать человек "с черной, как смоль, бородой" для того, чтобы удостовериться в исполнении приказания об убийстве императорской семьи»; «Еврей "с черной, как смоль, бородой прибывший, по-видимому из Москвы с собственной охраной к моменту убийства в обстановке крайней таинственности»²³. Вильтон, участвовавший в следствии, пользовался, видимо, не только его результатами, но и дополнительными сведениями. Как видный журналист, отлично знавший русский язык, он общался с иностранными представителями, в частности с английским консулом Т. Г. Престоном; с жителями города, в том числе железнодорожниками. Его данные очень ценны. Как видим, он оказался весьма проницательным. Личность и миссия Лисицына были действительно предельно засекречены, поскольку были связаны с решением об убийстве, принятым именно в Москве, Лениным, Свердловым и «иже с ними». Об этом не обмолвился в записке и своем докладе Юровский, он хранил тайну до конца, как и его помощники. Строжайшая засекреченность Лисицына лишала следствие и исследователей возможности привлечь и проанализировать особо ценный, определяющий пласт данных о решении судьбы Семьи Романовых именно вождями большевизма, и более того — вовлеченности их в реализацию убийства Царской Семьи через своего личного представителя.