История Рима от основания Города - читать онлайн книгу. Автор: Тит Ливий cтр.№ 38

Известно, что немедленно по сложении должности он был осужден и казнен. Некоторые передают, что виновником казни его был отец; он, расследовав дело дома, высек и казнил сына, а имущество его посвятил Церере ^[209]; на эти деньги была изготовлена статуя и на ней вырезано: «Дар дома Кассиев». У других я нахожу известие – и оно ближе к истине, – что квесторы Цезон Фабий и Луций Валерий привлекли его к суду за государственную измену, и он осужден был судом народа, а дом его разрушен по распоряжению властей. Это площадь, находящаяся перед храмом Земли ^[210]. Во всяком случае, был ли то суд домашний или общественный, осуждение его состоялось в консульство Сервия Корнелия и Квинта Фабия [485 г.].

42. Раздражение народа против Кассия было непродолжительно. Прелесть аграрного законопроекта сама по себе, по устранении предложившего его, начала привлекать граждан, и страстное желание добиться его усилилось вследствие скаредности патрициев, которые после победы, одержанной в том году над вольсками и эквами, обошли воинов добычей: все взятое у врагов консул Фабий продал и отдал в казну. Из-за последнего консула имя Фабиев стало ненавистно плебеям; тем не менее патриции добились избрания в консулы Цезона Фабия вместе с Луцием Эмилием [484 г.]. Раздраженный этим еще более, народ вызвал домашними раздорами внешнюю войну, а во время ее гражданские распри были оставлены. Примирившиеся патриции и плебеи, предводимые Эмилием, в удачной битве разбили восставших вольсков и эквов. Но больше врагов погибло в бегстве, чем в битве: с таким упорством всадники преследовали рассеявшихся. В том же году в квинтильские иды был посвящен храм Кастора; обещан он был в латинскую войну диктатором Постумием; освящение совершил сын его, избранный для этого в дуумвиры ^[211].

И в этом году умы плебеев были волнуемы заманчивым аграрным законопроектом. Народные трибуны старались проявить свою популярную власть в угодных народу предложениях; патриции же, считая, что и без надежды на поживу народ слишком много неистовствует, с ужасом смотрели на эти подачки, побуждавшие его к безрассудству. Консулы оказались весьма деятельными вождями сопротивления патрициев. Поэтому победа оказалась на стороне этой партии и не только в настоящий момент, но и на следующий год [483 г.] привела к избранию в консулы Марка Фабия, брата Цезона, и Луция Валерия, еще более ненавистного плебеям за обвинение Спурия Кассия. И в этом году шла борьба с трибунами. Законопроект не прошел, а те, которые внесли его, оказались хвастунами, так как не дали предполагаемого дара. Имя Фабиев прославилось тремя следовавшими одно за другим консульствами, которые все сопровождались беспрерывными спорами с трибунами; поэтому эта высокая честь довольно долго оставалась за этим родом, так как считали, что она в надежных руках.

Затем началась война с вейянами и восстание вольсков. Сил для ведения внешних войн было почти в избытке, а ими злоупотребляли, затевая распри между собой. При всеобщем уже возбуждении умов почти ежедневно в городе и в деревнях стали появляться грозные небесные знамения. Прорицатели, вопрошаемые и от имени государства, и частными лицами и производившие гадания то по внутренностям животных, то по полету птиц, объясняли причину такого раздражения божества не чем иным, как ненадлежащим совершением священнодействий. Однако все эти ужасы разрешились тем, что весталка Оппия, обвиненная в прелюбодеянии, была казнена.

43. Затем консулами стали Квинт Фабий и Гай Юлий [482 г.]. В этом году не утихало внутреннее разногласие, а внешняя борьба шла еще более ожесточенная. Эквы взялись за оружие; кроме того, вейяне вступили в римскую область, опустошая поля. Когда тревога, причиняемая этими войнами, усиливалась, консулами сделались Цезон Фабий и Спурий Фурий. Эквы осаждали латинский город Ортону; вейяне, награбив уже много добычи, грозили осадить сам Рим.

Эти ужасы, которые должны были укротить плебеев, напротив, содействовали подъему их духа. И не по собственному почину они вновь прибегли к отказу от службы, но трибун Спурий Лициний, полагая, что пришло время воспользоваться крайне стесненным положением и навязать патрициям аграрный закон, взялся мешать ведению войны. Впрочем, все раздражение, которое он вызвал, злоупотребляя трибунской властью, обрушилось на самого виновника, и нападение консулов на него не было более ожесточенно, чем нападение собственных его товарищей, при содействии которых консулы и произвели набор. Войско набирается для ведения одновременно двух войн: одно передается Фабию, чтобы он вел его против вейян, а другое Фурию – против эквов. И в земле эквов не случилось ничего достойного упоминания; у Фабия же гораздо более хлопот было с гражданами, чем с врагами. Один этот муж, сам консул, насколько то зависело от него, поддерживал государственное дело, которое войско, из ненависти к нему, старалось предать. Ибо когда консул, весьма многих талантов главнокомандующего, обнаруженных им и в приготовлении к войне, и в ведении ее, так построил войско, что рассеял врага, выпустив лишь конницу, пехота отказалась преследовать рассеянных; и ни увещания ненавистного вождя, ни даже преступность дела и позор государства в настоящую минуту, а затем и опасность, что мужество вернется к неприятелю, не могли заставить их ускорить шаг или хоть, по крайней мере, стоять в строю. Не получив приказания, они поворачивают знамена и печальные – можно было подумать, что они побеждены, – возвращаются в лагерь, проклиная то вождя, то усердие всадников. И полководец не изыскал никаких средств, чтобы побороть этот столь пагубный пример: до такой степени у человека выдающихся дарований скорее может не хватить уменья управиться с гражданами, чем победить врага. Консул вернулся в Рим, не столько увеличив свою славу, сколько раздражив и ожесточив против себя ненависть. Тем не менее патриции добились того, что консульство осталось за родом Фабиев: консулом выбирают Марка Фабия, а в товарищи ему дают Гнея Манлия.

44. И в этом году [480 г.] один трибун выступил с предложением аграрного закона. То был Тиберий Понтифиций. Вступив на тот же путь, что и Спурий Лициний, точно тому сопутствовал успех, он на некоторое время помешал набору. Когда среди патрициев снова произошло смятение, то Аппий Клавдий заявил, что в прошедшем году трибунская власть побеждена: на деле – только на время, а по примеру – на вечные времена, так как оказалось, что она разрушается своими силами ^[212]. Всегда ведь найдется трибун, который захочет одержать победу над товарищем и заручиться расположением аристократии, содействуя благу государства; если нужно несколько, то и несколько трибунов всегда будет готово помогать консулам, но даже одного достаточно против остальных. Пусть только консулы и старейшие патриции стараются привлечь на сторону интересов государства и сената если не всех, то хоть нескольких трибунов. Убежденные советами Аппия, все патриции стали обращаться вежливо и приветливо с трибунами, да и бывшие консулы, пользуясь правами, вытекавшими из частных отношений к отдельным лицам, где влиянием, где авторитетом добились того, что те согласились обратить силу трибунской власти на пользу государства; таким образом, опираясь на содействие девяти трибунов ^[213] против одного противника общего блага, консулы произвели набор войска.