Экоистка - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Литвинова cтр.№ 47

– Боже, мам, какое облегчение. Я будто проснулась после какого-то кошмарного сна или выздоровела после тяжелой болезни.

После того как они попрощались, Кира еще долго пребывала в таком благостном состоянии, в каком давно не была. «Сейчас бы Давид не усомнился в искренности моей улыбки», – подумала Кира, проходя мимо зеркала, и тут же отправила ему «спокойной ночи» с кучей влюбленных смайликов.

«Вот это меня бросает из стороны в сторону! То презираю, то подозреваю, то люблю до умопомрачения», – думала Кира с каким-то задором, пакуя последнюю коробку. Когда все вещи были уже в машине – всего-то два чемодана и две небольшие картонные коробки, Кира поднялась наверх, чтобы проверить, не забыто ли что-нибудь. Окинув взглядом безжизненное пространство, она буркнула под нос «ну и слава богу» и навсегда выкинула из головы это не полюбившееся ей жилище. Так, быстро, без раздумий, она переехала к Давиду на следующий же день после того, как он ей это предложил.

Кира стала осторожнее с ним. Тщательнее подбирала слова, чтобы не обидеть и не дать повода для двусмысленных толкований. Вернее, она сама называла это осторожностью, хотя все влюбленные на свете зовут это заботой.

Они по-прежнему ездили на работу по отдельности, шутя, что пора бы уж поменяться: Кира – на «тесле», Давид – пешком. Все равно никто не замечает. Он говорил, что нет никакого резона скрывать их отношения, хотя сам получал удовольствие от торопливых поцелуев у него в кабинете, а иногда не только поцелуев. От щекотливых ситуаций, которые добавляли их союзу пикантности и тем для хохм и разговоров по вечерам. Поэтому никто из них не рвался обнародовать новость о том, что Кира теперь не просто подчиненная.

Единственным, кто знал, что происходит, был Максим. Не слишком чувствительный от природы, самоуверенный и поверхностный, он никогда не заботился о чувствах других. Он не был жестоким, скорее, мягким, никогда не отказывал в помощи, был доброжелателен, но что происходило в головах у других, его никогда не заботило. Макса не беспокоило даже то, что происходит в его собственных глубинах. Кире поначалу долго приходилось объяснять, почему ей здесь больно, там неприятно, а вот эту тему лучше вообще не задевать. Так что он жил в какой-то степени по Кириной шпаргалке. Она была для него гидом по чужим чувствам.

Но на этот раз он почувствовал, что теперь-то все кончено окончательно. Наверное, поэтому всячески избегал разговора, ограничиваясь ничего не значащими фразами в переписке. Когда наконец Кира решилась написать ему: «Макс, давай поговорим по „скайпу“ сегодня вечером», он коротко отрезал в ответ: «Не хочу. Как-нибудь в другой раз». Кира выдохнула с облегчением. Теперь не нужно было произносить заранее подготовленную, но от этого не менее несуразную речь. С другой стороны, как и любой женщине, ей стало обидно, что Макс отпустил ее так легко, не разобравшись в причине и не настрадавшись вдоволь. Она тут же захотела броситься выяснять степень страдания Макса, но сдержалась. Заглушив свое эго небрежной фразой «пусть будет счастлив», она постаралась не думать о нем. Это далось легко – она и до этого вспоминала Макса не слишком часто.

С тех пор они ни разу больше не виделись, не созванивались, не написали друг другу ни строчки. Как будто их пары никогда и не существовало. Не осталось ни общих друзей, ни быта. Куда Макс переехал, где проводил вечера – иногда Кира думала об этом, удивлялась, куда исчезли несколько лет, как она тогда искренне считала, любви. Как чувства и человек могут уйти из жизни, не оставив и следа, хотя до этого оба намеревались прожить всю жизнь вместе. И почему считается, что большая любовь должна оставлять незаживающие раны на сердце, ведь мудрее уходить именно так – тихо, незаметно, даже вежливо, без надрыва. «Наша любовь ушла по-английски», – придумала себе афоризм Кира и очень им гордилась.

Да и Давид не давал ей глубоко погрузиться в мысли о чем бы то ни было, кроме него самого. После переезда они практически перестали выходить по вечерам из дома – заказывали ужины с доставкой, а все свободное время проводили или лежа в обнимку на кровати, или сидя за ноутбуками, тоже как можно ближе друг к другу.

Уютное, сытное, безопасное настоящее вытеснило все тревожные мысли о прошлом Давида. Прижав свои вечно холодные ступни к его ногам, чтобы забрать себе немного тепла, Кира чувствовала, что ей плевать, кем он был раньше, чем занимался тогда и что делает сейчас. Разомлевшая, она все больше напоминала упитанную тигрицу в клетке, которая равнодушно и с презрением смотрит на мир извне.

Женя писала Кире каждый день. Она тоже уже больше месяца осваивала новую женевскую клетку. Если прежде она с гордостью и энтузиазмом делилась тем, как выступала на юридической конференции, или тем, какую крупную сделку помогла провернуть клиенту, то теперь с таким же лихорадочным возбуждением и неизменным юмором рассказывала, как можно пожарить омлет десятью различными способами. Для нее это было сложнее, чем свести киприотов с парижанами и провести сделку через офшор.

– Пока я это делаю с удовольствием. Но черт знает, на сколько меня хватит.

– Я думаю, хватит надолго. Во-первых, помимо омлетов, на свете существуют миллионы других блюд.

– Да! И каждое из них можно приготовить десятью разными способами!

– Да! Итого – десять миллионов. К тому же от домашних обязанностей начинает тошнить тех женщин, которых готовили к этому с детства. В итоге, к двадцати пяти им уже все по горло, а настоящую профессию осваивать поздно, да и лень. А у тебя наоборот. Считай, ты в свой тридцатник начала осваивать новую профессию и до момента, когда она тебе осточертеет, еще очень далеко. Вот рецепт счастья: никакой готовки до тридцати!

Женя зашлась своим характерным бархатным смехом.

– Мне тоже есть чем похвастаться. Мы уже почти одолели всю программу «доброведения», подробно, по каждому уроку.

– Вау! Это шикарно, Кирюш! Ты молодец.

– Спасибо! Все оказалось легче, чем я думала. Я настраивалась на работу длиною в год. Думала, что придется стучаться в десятки закрытых дверей, но все так быстро и легко закрутилось… Еще четыре месяца назад я и не подозревала, что буду этим заниматься, а сейчас чувствую – это проект всей моей жизни… И класс для отработки нам уже выделили.

Кира готова была перейти к подробностям о том, как Гринберг договорился с министром образования через общих друзей, как оплатил работу трех психологов, методиста и ассистента и как заботливо ограждал ее от перегрузок на основной работе. Но, закусив губу, она остановилась. Женя вглядывалась в монитор, наблюдая за смятением на Кирином лице.

– Как у тебя все так легко получается?

– Мне помогает босс, – сказала Кира правду, не открывая правды.

– Ммм… понятно. Хорошо. Плюсик ему за это.

– О-о-о, вот это да! Раз он заслужил плюсик даже от тебя, значит, не такой уж он злодей! – воскликнула Кира.

– Да нет, дело не в том, злодей он или нет… Ты знаешь, я тщательно отбираю свое окружение, потому что считаю, что оно влияет на нас. Гадкие люди и нас делают хуже.