Экоистка - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Литвинова cтр.№ 44

– Знаешь, я подумала… Ты для меня, как эта веранда, – сконцентрированный свет, а вокруг то, что даже не хочется видеть.

Давид откинулся в кресле, приготовившись слушать продолжение.

– И не надо так удивленно на меня смотреть. Ты сегодня спал после долгой дороги, а я сидела и смотрела на тебя. Ты лежал на белой постели, в комнате с белыми стенами и мебелью. Прямо как нарисованный на белом листе бумаги. Тут все черное. А ты, наоборот, был весь в белом, но это не суть важно… Я в детстве рисовала таких принцев, ну почти таких, а потом вырезала ножницами по контуру. Аккуратно-аккуратно, каждый миллиметровый пальчик, чуть ли не каждый волосок… И я вдруг подумала, а что если взять тебя и вырвать из твоего окружения, образа жизни, очистить от прошлого, оставить только такого, как ты есть сейчас, – твой облик, характер, манеру вести себя и рассуждать… Оставить все без изменений, но только тебя одного, тогда я могла бы любить так, как никто никого никогда не любил.

Кира замолчала, ожидая, что глаза Давида засверкают, как обычно, когда он польщен. Но тот сдвинул брови и, искоса посмотрев на нее, возмущенно промямлил:

– А чем тебе не нравится мое окружение, и какое такое прошлое, от которого меня нужно «очищать»?

Кира забегала глазами по столу, по ограде веранды, подняла их к звездам, словно ища подсказки.

– Нет, мне все нравится. Это я так… Образно. Забудь.

– Хм. Но ведь что-то мешает тебе меня любить? Что?

– Ничего. Дэйв, мы знаем друг друга всего-то месяц. Я имею в виду, близко знаем. О какой такой любви может идти речь?

– Не знаю. Ты затеяла этот разговор.

– Да, извини. Меня в какие-то дебри занесло.

– Нет уж, подожди. Если у тебя такие мысли, давай объясню кое-что. Возможно, мне и в самом деле есть от чего отмываться. Если уж на то пошло, я уверен, и тебе тоже. Каждому из нас. Но я не просто хожу, пряча и маскируя ошибки прошлого, я-то как раз отмываюсь. Каждый день отскребаю их. Не знаю, сколько еще слоев грязи мне предстоит снять, но я, по крайней мере, осознаю это и хоть что-то предпринимаю. Ты лучше, чем кто-либо другой, знаешь, чем я занимаюсь. Разве этого недостаточно?

Кира молчала. Нравоучительный, жесткий тон Гринберга заставил ее опустить глаза.

– И вообще, не пойму, откуда в тебе это? Наслушалась сплетен про меня?

В этот момент Кире так захотелось все ему рассказать, сбросить с себя тяжкий груз. Ей вдруг подумалось, что он обязательно поймет. И что тут не понять?! Это же так просто: ей рассказали то, во что она сначала поверила, а потом верить отказалась. Но все же что-то удержало ее.

– Да, ты знаешь, много чего говорят. Но ты прав – зачем вообще слушать этот вздор, если можно получить информацию из первых уст.

– Вот именно. Спрашивай у меня.

– Хорошо. Пойдем, устроим длинное интервью.

Кира с облегчением встала из-за стола, но как раз в этот момент к ним подошла невысокая худенькая женщина лет пятидесяти. Каре пышных светлых волос еще больше заостряло ее и без того тонкие черты лица. Глаза живые, цепкие и добрые. Она была совершенно не похожа на стереотипную итальянку, хотя, судя по разговору и имени – на бейджике значилось «Сильвия», таковой как раз и являлась. На все ее дежурные вопросы о дороге, перелете, отеле Кира с Давидом отвечали одновременным кивком головы и такими же одинаковыми, ничего не значащими фразами.

– Вам обязательно нужно сходить на нашу террасу в саду, выпить там кофе. Это так романтично! – громко и излишне восторженно распевала Сильвия. – Вы же влюблены – это видно! Обязательно сходите на нашу веранду!

Кира и Давид смущенно переглянулись и опять закивали головами. Первое, что оба бросились спрашивать друг у друга, когда она ушла, действительно ли со стороны кажется, что они так влюблены друг в друга, или это маркетинговый ход, приготовленный для всех гостей. Кире хотелось думать, что Сильвия искренна.

Пожалуй, этот первый вечер из всего короткого совместного путешествия запомнился ей больше всего. Долгие годы образ Сильвии, которую она видела всего раз в жизни, оставался свеж и всегда пробивался сквозь кучи новых воспоминаний как самое живучее растение. Этот образ давал ей надежду на то, что их история с Давидом могла иметь счастливый финал и что они на самом деле могли быть влюблены друг в друга.

Конечно, после этого была и та самая терраса в саду, которая и вправду стоила той оды, какую ей пропела Сильвия. Были поездки в глубь Тосканы, когда стараешься сбавить газу и ехать медленно-медленно, потому что дороги здесь неизменно лучше пункта назначения. И сотни поцелуев на той самой веранде.

Кира цеплялась за каждое ощущение, раскладывала его по составляющим: запах нагретого асфальта, смешанного с морским бризом, слепящее солнце, пробивающееся через шторку на лобовом стекле, и стройные полосы теней на дороге; вкус бальзамического уксуса, мурашки по коже от вечерней прохлады, горячее дыхание по ночам. Потом она вновь собирала ингредиенты в целую картинку. И эта картинка казалась непереносимо слащавой, приторно красивой, поэтому ей больше нравилось проживать ее по частям.

Но больше всего Кира впитывала Давида. Она научилась различать малейшие перепады его настроения. Он мог не говорить, но она уже знала, что он голоден или устал, или просто хочет помолчать. Она дивилась его дурашливости, когда он стучал в двери соседних номеров и убегал, как мальчишка. Но больше всего она любила тихо сидеть и смотреть на него, пока он был занят разговорами по телефону. Где-то в глубине души Кира уже призналась себе, что план не удался и она по уши влюблена. Но отступить от намеченной цели уже не могла.

Валяясь в шезлонге возле бассейна, Кира сквозь стрекот цикад сказала:

– Я, похоже, превзошла всех долбаных психологов мира.

– И?

– Я нашла формулу счастья. Знаешь, какая? Ты не насладишься им, не зная точную дату его окончания. То есть по-настоящему приблизиться к абсолюту счастья можно лишь в том случае, когда точно знаешь, что оно скоро закончится. Тогда ты, по крайней мере, будешь стараться прожить его на все сто процентов.

– Не согласен. Наоборот, это мешает – будет держать в напряжении, не давать расслабиться. Ты заранее начнешь сожалеть о том, что не можешь его продлить.

– Да, но иначе люди не ценят момента.

– Может, и так. Но тогда нужна недюжинная выдержка. И вообще, с чего ты об этом задумалась? Ты счастлива?

– Однозначно, да! – Кира притянула Давида к себе и поцеловала в плечо.

– Значит, согласно твоей концепции, ты точно знаешь, что твое счастье скоро закончится?

– Ну вот что ты цепляешься к словам. Я же сказала, это просто теория.

– Мне кажется, или тебя что-то гнетет?

– Почему ты так решил? – Кира старалась напустить на себя непринужденный вид.

– Потому что в твоих разговорах о счастье кроется несчастье, а в разговорах о любви – неудовлетворенность. Ты как будто что-то хочешь сказать, но потом останавливаешься. И мне это не нравится!