Экоистка - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Литвинова cтр.№ 45

Кира прикусила губу. Она на самом деле как будто провоцировала его. Своими вкрадчивыми разговорами как будто молила: «ну догадайся уже». Ведь сказать прямо не хватало смелости, а держать в себе не хватало сил. «Надо заканчивать эту историю», – подумала она и перевела разговор в иное русло:

– Давай по-другому. Если бы люди знали дату своей смерти, не проживали бы они свою жизнь более насыщенно? Уж на всякую ерунду типа «Фейсбука» точно бы ее не тратили.

– Это иллюзия, Кира. Мы и так знаем, что умрем. Конечно, не настолько точно – без указания года и числа, но ведь знаем же. И это не мешает нам тратить время впустую.

– Люди неисправимы…

– Да. Для тебя это новость?

– Нет, но я тоже неисправима. Я неисправимо верю в хорошее, в добро.

– Добро?

– Да.

– Мало того, я думаю, добро – это как раз единственная вещь, которая может повлиять на то, что мы считаем безнадежным. Добро, помощь, работа на благо других или, если даже других не брать в расчет, просто ежедневное осознанное «не навреди» – это как мощнейший наркотик. Сделав лишь раз, подсядешь на всю жизнь, не сможешь без этого, понимаешь?

Давид кивнул и пересел на ее шезлонг.

– И выбора никакого не останется: либо ты продолжаешь делать – и это единственный способ почувствовать удовлетворение, либо будешь жить как ни в чем не бывало, но нереализованная жажда делать добро… Она будет сочиться из тебя по капле, будет ныть, как застарелая рана. А ты не будешь понимать, откуда эта боль, откуда потеря интереса к жизни, почему работа не приносит удовольствия. Понимаешь?

Давид опять кивнул.

– По-моему, не понимаешь.

– Почему же, Кира. Очень даже понимаю. Просто это слишком… поэтически, что ли. Жизнь сложнее.

– Ну вот у тебя разве не так?

– Подожди обо мне. Тогда, соответственно, людям нужно как-то попробовать эту первую «дозу» добра, чтобы «подсесть».

– Фу, звучит ужасно, – скривилась Кира.

– Это твои термины – не мои. Но возможно ли насильно привить добро? Насилие противоречит самой его сути.

– А почему бы и нет? Например, вместо каких-нибудь исправительных работ, направлять женщин, которые сидят за правонарушения, работать в детские дома, играть с детьми. Мужчин – в хосписы, тушить пожары, чистить берега озер. Пусть делают то, что делают волонтеры в приютах для животных. – Кира приподнялась с откинутой спинки, вытянулась в струнку. – Давид, я была в этих приютах. Даже видеть больно. И, как ни стыдно в этом признаться, приходится сначала преодолевать брезгливость и отвращение. И к себе тоже. Но, походив туда с месяц, ты уже не сможешь не прийти. По крайней мере, не сумеешь сделать нарочно больно ни одному живому существу. Вот как нужно лечить души, а не сажать в клетки. Хотя при чем здесь преступники. Прежде всего, это касается обычных людей. И кстати… – Кирина речь становилась все оживленней, зрачки расширились от возбуждения. – …вот что нужно делать в идеале. С первого класса во всех школах мира нужно ввести новый предмет. Назовем его «доброведение». Да! А еще – практическую экологию, чтобы на ней занимались не той тоскливой зубрежкой, какой приходилось заниматься нам, а вживую показывали детям, до чего мы довели планету, пусть даже это их пугает и расстраивает. Пускай выезжают на берега рек, берут пробы воды, пусть смотрят фильмы о том, как такие же детишки в Африке не могут себе позволить истратить две лишние капли. Пусть знают, что любая выброшенная техника на свалке убивает людей… – Тут она особенно пристально посмотрела на Давида, но никакой особой реакции на его лице не заметила. – Я уверена, дети с открытыми душами по-настоящему впечатлятся, все это запишется им в подсознание, и потом вырастет целое поколение других людей. Лучше нас. А на «доброведении» пусть тоже ездят в приюты и хосписы, в дома престарелых. Через «не хочу». Пусть собирают пожертвования, организуют благотворительные акции. Пусть все это будет строго, с оценками. Как обязательная вакцинация против равнодушия. Между прочим, я уверена, что тюрьмы опустеют, когда вырастет это поколение.

Кира торжественно завершила свою речь с ощущением прорыва и триумфа.

– Звучит великолепно. Так же, как легендарное выступление Бендера про Новые Васюки. – Давид снисходительно и покровительственно хихикнул.

– Разве это звучит нелепо? Утопически? Ведь ты, по сути, занимаешься тем же. Только пытаешься повлиять на поколение, отравленное эгоизмом и потреблядством. Направь часть своей энергии на детей. Это окупится быстрее.

– Это не окупится никак.

– Все ясно – бизнес, бизнес, бизнес!

– А как ты хотела. Да, бизнес. Но специфический. Если угодно, то в первую очередь я бизнесмен, а во вторую – романтик, но не наоборот. Если б было наоборот, ты бы сейчас не сидела со мной на шезлонге с мягким матрасиком, не заказывала по вечерам «Mumm» и не летала бы по первой прихоти бизнес-классом. А я бы просиживал штаны каким-нибудь менеджером по продажам в магазине сотовых телефонов. Зато, мать его, был бы романтиком с ног до головы. – Кира молчала. – Поэтому я и говорю, Кирочка, что жизнь намного сложнее.

Подождав несколько секунд ее ответной реплики и заметив, что Кира накалена до предела, Давид продолжил:

– Не расстраивайся. Я не хотел сказать, что твои идеи плохие. Нет. Мне очень понравилось твое «доброведение». Но это, скорее, не ко мне. Это для политиков, для тех, кто жаждет попасть во власть и может использовать это в кампании на выборах. Или в качестве программы партии, к примеру.

– Но я не хочу, чтобы это использовали как инструмент пиар-кампании. Я эту сферу знаю лучше, чем кто-либо, не забывай. Нет, мне нужны истинная вера и желание воплотить эту идею в жизнь.

– При большом желании можно найти таких людей. Кирочка, милая, конечно, я тебе помогу, но только не жди, что это будет основным родом моей деятельности.

– Да я и не жду. Это был просто поток мыслей вслух. Не факт, что я непременно хочу все это осуществить. Я вообще лишь теории умею хорошо выдвигать. Помнишь, как с кино?

– Да, помню.

– Я тогда тоже чувствовала себя окрыленной. Наверное, так же себя чувствуют ученые или писатели, когда вплотную приближаются к открытию той тайны, над которой бились годами. Это поистине великое чувство. – Кира вздохнула. – Но я никогда не умела осуществлять задуманное. Или бросала на полпути.

– Я помогу тебе.

– Как?

– Как минимум, буду каждый день напоминать.

– Я тебя заранее за это ненавижу! – Кира шутливо сморщила гримасу, но отчетливо поняла, что он на самом деле поможет, откликнется на любую просьбу.

Кира чувствовала, что Гринберг – ее счастливый билет, который поможет реализовать все ее мечты, но ради него ей придется совершить грязную сделку с совестью. Каждый раз, когда она об этом думала, перед ней представали образы Жени и Марка, которые, обнявшись, с укоризной и отвращением неподвижно смотрели на нее. Как с семейного портрета. Кира злилась, ненавидела их в такие моменты. Забывала, зачем она настаивала на том разговоре, мысленно обвиняла их в том, что они заставляют ее делать выбор, любой из вариантов которого для нее равносилен трагедии. Она пугалась невольных мыслей, но они вновь нашептывали: «я хочу, чтоб они исчезли, чтобы их не было»… Женя, которая всегда для Киры была отдельным миром, теперь навсегда слилась с образом Марка. Кира понимала, как только они узнают о ее связи с Гринбергом, укоризна и отвращение, поселившиеся в ее воображении, станут реальностью, и Женю она потеряет. Когда ее внутреннее напряжение достигло критической точки, противоположные мысли начали брать вверх. Кира убеждала себя, что может быть счастлива с Давидом, даже если он и подонок. Даже если у него в прошлом были грехи и даже если грехи настоящего еще тяжелей. Что ею должны двигать только поиски своего личного счастья. И вообще, какого черта осуждение друзей важнее ее собственной совести. Хотя на этот раз друзья и совесть были заодно.