Литовское государство. От возникновения в XIII веке до союза с Польшей и образования Речи Посполитой и краха под напором России в XIX веке - читать онлайн книгу. Автор: Павел Брянцев cтр.№ 80

Во время борьбы этой со стороны Свидригайлы особенно прославился своим мужеством и неустрашимостью князь Феодор Острожский. Поляки боялись его больше, чем самого литовского князя. Благодаря Острожскому Свидригайло в этой борьбе Литвы с Польшею по большей части оставался победителем.

Неудачная осада Луцка, повальная болезнь в польском лагере и недостаток провианта, а главное – то, что на помощь литовскому князю выступил магистр Тевтонского ордена, принудили короля и поляков вступить с Свидригайлою в переговоры о перемирии, которое действительно скоро и состоялось; тогда же, между прочим, положен был срок и назначено место для заключения вечного мира.

По перемирию воюющие стороны остались при том, чем владели и до начала войны, так что ближайшим следствием этой борьбы было только взаимное опустошение пограничных областей ^[160].

В первой половине 1432 г. в городе Парчеве собрался сейм из поляков для заключения, как положено было, вечного мира с литовским князем. Дали знать Свидригайле и пригласили поскорее явиться на сейм, но Свидригайло ни сам не явился, ни уполномоченных не прислал. Тогда польские вельможи, не имея возможности смирить Свидригайлу открытою силою (войною и переговорами), придумали новые средства для обуздания строптивого князя: во-первых, они положили составить заговор против Свидригайлы среди его собственных подданных в самой Литве, а во-вторых, выставить ему соперника в лице младшего брата Витовтова Сигизмунда Кейстутовича, удельного князя Стародубского, то есть того кандидата, которого они хотели посадить на литовский престол тотчас по смерти Витовта и который как раз подходил к взглядам поляков при стремлении их подчинить Литву польской короне. С этою целию два тайных посольства отправлены были в Литовское государство: одно в Вильну, а другое в Стародуб к Сигизмунду. Первому посольству, во главе которого стоял Лаврентий Зарембо, поручено было посредством подкупа и разного рода обещаний составить партию недовольных Свидригайлою, которая бы при приближении к Вильне Сигизмунда подняла бы бунт, объявила Свидригайлу лишенным престола и таким образом облегчила бы стародубскому князю занятие столицы; второму посольству поручено было: во-первых, уговорить Сигизмунда собрать войско, напасть на Свидригайлу нечаянным образом и лишить его престола, а во-вторых, если это удастся, признать себя ленником польской короны. Результат этих посольств вполне был удачен для замыслов поляков: в Вильне (а также и во многих других городах) Лаврентий Зарембо составил заговор из проживавших там поляков и литовцев-католиков, а в Стародубе Сигизмунд на все согласился, что ему предложено было краковскими вельможами чрез посольство. Между тем как все сие происходило в Литовском государстве, Свидригайло ничего не знал: он беспечно жил со всем своим семейством в Ошмянском замке, пировал и бражничал со своими друзьями.

В глубокую осень того же года Сигизмунд с огромным войском напал на Ошмяны. Литовский князь едва успел спастись бегством, а супруга его попалась в руки неприятелей. Затем Сигизмунд без всякой борьбы, с помощью подкупленных бояр, занял своими гарнизонами Гродну, Троки и явился в Вильну, где объявил себя великим литовским князем.

Когда весть об изгнании Свидригайлы достигла Кракова, то король созвал вельмож и прелатов для рассуждений о делах Литвы. Положено было послать торжественное посольство в Вильну с поздравлением и с требованием формального подчинения Литвы Польше. В числе послов находился известный нам Збигнев Олесницкий. Сигизмунд Кейстутович принял посольство с большими почестями, дал формальное условие на подчинение Литовского государства польской короне и при этом уступил Польше Волынь, Подолье и Киев ^[161]. Вслед за тем новый литовский князь торжественно короновался в кафедральном соборе Св. Станислава, а папа прислал буллу, разрешавшую литовцам от присяги, данной Свидригайле.

Сигизмунд был самый младший сын Кейстута и его жены Бейруты. Сначала он был язычником, а потом, по примеру своего брата Витовта, принял католичество. По занятии литовского престола ему было под шестьдесят лет. Из детей его, которые были у него в это время, известен впоследствии один только: Михаил Сигизмундович.

Так как Сигизмунд Кейстутович попал на престол Литовского государства благодаря только интригам польских вельмож и заговору небольшого числа литвин-католиков, то положение его на этом престоле было слишком непрочно и даже очень опасно. Он окружен был бесчисленным множеством врагов: русско-православное население страшно ненавидело его, как католика и узурпатора; громадное большинство собственно литвин-католиков терпеть не могло нового князя за подчинение Литвы в ленную зависимость польской короне и уступки ей Подолья, Волынской области и Киева. Все же вместе, то есть литвины и русские, не любили Сигизмунда еще и за его жестокость и безнравственность; в этом отношении он даже превосходил Свидригайлу Ольгердовича. И польские, и русские летописцы характеризуют Сигизмунда такого рода словами: «Князь этот лют, немилостив и сребролюбив больше всех людей на свете. Сколько он истребил литовских князей! Одних потопил, другим головы отрубил, а какое множество панов литовских и земских людей извел со света без всякой вины – и перечесть нельзя!» Неудивительно после этого, что впоследствии от него отшатнулись и те лица, которые на первых порах были ему преданы. Если бы не поддержка польских вельмож, то он не продержался бы в Литве и года. Из рассказов современных летописцев видно, что против Сигизмунда в первый же год его княжения составлен был заговор. Главными заговорщиками были двое знаменитейших литовских вельмож-католиков: Януш, паллатин трокский и Румбольд, гетман литовский ^[162]. Заговор был открыт, оба вельможи с своими сообщниками погибли под топором. После этого ненависть против Сигизмунда еще более усилилась. И он сам хорошо знал, что население всего Литовского государства терпеть его не может, а потому без поляков не решался встретиться с Свидригайлою в открытом поле, боясь измены.