«Всего еси исполнена земля русская…». Личности и ментальность русского средневековья. Очерки - читать онлайн книгу. Автор: Антон Горский cтр.№ 36

Очевидно, в середине XV в. делаются первые шаги на пути становления идеи о переходе к московским великим князьям царского достоинства от византийских императоров. Разумеется, более сильным, чем согласие «греческого царя» на унию, стимулом здесь стало взятие Константинополя турками в 1453 г., обозначавшее гибель христианского православного «царства».

Если после падения Константинополя в 1204 г. возникли Никейская и Трапезундская империи, продолжали существовать такие независимые православные государства, как Болгария и Сербия, ряд крупных русских княжеств, то после 1453 г. единственным православным государством, представлявшим реальную силу, было Московское великое княжество. Оно имело, таким образом, все основания наследовать место Византии в мире, т. е. стать «царством». Формированию представления о «царском» характере власти великого князя московского могло способствовать и установление тогда же автокефалии русской церкви ^[414]. При поставлении митрополита теперь все решала воля великого князя, санкция константинопольского патриарха не требовалась: а верховенство в церковных делах считалось прерогативой только одного светского правителя — императора, «царя».

Но царь не может подчиняться другому царю, он должен быть полностью суверенным правителем. Идея о царском достоинстве московского великого князя неизбежно должна была прийти в противоречие с продолжавшимся признанием верховенства хана Орды.

В 1472 г. хан Большой Орды Ахмат (отнявший власть у своего брата Махмуда) попытался совершить поход на Москву, но был вынужден отступить от Оки у Алексина, встретив сопротивление войск великого князя Ивана III ^[415]. В великокняжеском летописании говорится о страхе «самого царя» при виде русских войск ^[416]. В летописных памятниках, созданных в первой половине 70-х гг., появляются уничижительные эпитеты по отношению к Махмуду и Ахмату ^[417]; тогда же начинают активно прилагаться такого рода определения к основателю Орды Батыю (в виде вставок в рассказы о взятии Киева в 1240 г. и о убиении в Орде Михаила Черниговского в 1246 г. ^[418], а в особо концентрированном виде — в созданной в 70-е гг. Пахомием Сербом «Повести о убиении Батыя» ^[419]). К 1472 г. относится создание Жития Ионы, архиепископа новгородского, в котором настойчиво повторяется убеждение, что в правление Ивана III произойдет «освобождение» от «мучительства ординьских царей» (об этом, согласно Житию, пророчествовал умерший в ноябре 1470 г. Иона Василию II и самому Ивану III в начале его правления) ^[420]. Одновременно о этими явлениями в общественной мысли имело место фактическое непризнание Иваном III власти хана (хотя Ахмат был законным правителем Орды) ^[421].

В 1480 г. состоялся второй неудачный поход Ахмата на Москву, после которого Большая Орда больше не претендовала на сюзеренитет. В написанном во время т. н. «стояния на Угре» послании архиепископа Вассиана Ивану III (имевшем целью подвигнуть великого князя на решительные действия) содержится ряд примечательных моментов.

Во-первых, Вассиан неоднократно именует Ивана III «царем», а его державу «царством»: термин «царь» и производные от него употреблены в послании по отношению к великому князю 10 раз ^[422] — такого не удостаивался прежде никто из русских князей. Употребление подобной терминологии было призвано подчеркнуть суверенность власти Ивана III и независимость возглавляемого им государства. Во-вторых, Вассиан следующим образом рассуждает по поводу права Ивана III на сопротивление хану: «Аще ли еще любопришася и глаголеши, яко: „Под клятвою есмы от прародителей, еже не поднимати рукы противу царя, то како аз могу клятву разорити и съпротив царя стати“, — послушай убо, боголюбивый царю, аще клятва по нужи бывает, прощати о таковых и разрѣшати нам повелѣно есть, иже прощаем, и разрешаем, и благословляем, яко же святѣйший митрополит, тако же и мы, и весь боголюбивый събор, — не яко на царя, но яко на разбойника, и хищника, и богоборца. Тѣм же луче бѣ солгавшу живот получити, нежели истинствовавшу погибнути, еже есть пущати тѣх в землю на разрушение и потребление всему христьанству и святых церквей запустѣние и осквернение. И не подобитися окаанному оному Ироду, иже не хотѣ клятвы преступите и погибе. И се убо который пророк пророчествова, или апостол который, или святитель, научи сему богостудному и скверному самому называющуюся царю повиноватися тебе, великому Русских стран христьанскому царю! Но точию нашего ради согрешению и неисправления к Богу, паче же отчаанию, и еже не уповати на Бога, попусти Богъ на преже тебе прародителей твоих и на всю землю нашю окааного Батыа, иже пришед разбойнически и поплѣни всю землю нашу и поработи, и воцарися над нами, а не царь сый, ни от рода царьска» ^[423].

По мнению Ю.Г. Алексеева, приписывание Вассианом Ивану III нежелания «поднимать руку против царя» (кстати, здесь у Вассиана дословное повторение летописного объяснения отказа Дмитрия Донского от открытого боя с Тохтамышем) является чисто литературным приемом, не имеющим реальной почвы ^[424]. Но вряд ли в послании, непосредственно обращенном к великому князю, Вассиан мог бы приписывать ему мысли, которые никогда не посещали и не могли посетить его адресата. «Комплекс царя», психологический барьер, из-за которого было сложно заставить себя вести активные военные действия против «главного» татарского хана, в течение более чем двух столетий считавшегося правителем более высокого ранга, чем кто-либо из русских князей, продолжал существовать ^[425]. Вассиан опровергает не вымышленный им, а реальный аргумент, который, скорее всего, высказывался напрямую группировкой «примиренцев», советующих Ивану, по словам Вассиана, «не противитися сопостатом, но отступите» ^[426]. Чтобы опровергнуть этот аргумент, духовник великого князя осуществляет резкий разрыв с традицией, признающей легитимность власти татарских ханов. Он объявляет Ахмата самозваным царем («сему богостудному и скверному самому называющуся царю»), но не потому, что он является (подобно Мамаю) узурпатором (ханское происхождение Ахмата сомнений не вызывало), а потому, что и сам Батый, завоевавший Русь, не был царем, и не был царским род, к которому он принадлежал, т. е. род Чингисхана. Таким образом, чтобы подвигнуть Ивана III на активные действия, Вассиан не только объявляет его равным татарскому царю, но отказывает в царском достоинстве всем Чингизидам ^[427], т. е. объявляет нелегитимными все 240 лет их сюзеренитета над Русью ^[428].