«Всего еси исполнена земля русская…». Личности и ментальность русского средневековья. Очерки - читать онлайн книгу. Автор: Антон Горский cтр.№ 35

Когда в период с 1395 по 1411 г. реальная власть в Орде вновь оказалась в руках нелегитимного правителя — Едигея, московские правящие круги опять, как и в 70-е гг. XIV в., уклонялись от выплаты дани (хотя и не стремились идти на обострение отношений), т. е. от соблюдения главного атрибута зависимости; причем поход Едигея на Москву в 1408 г. не привел к восстановлению ордынской власти (как иногда постулируется в литературе): отношения с Ордой оставались враждебными и в последующие годы ^[395]. Зато после воцарения в 1412 г. сына Тохтамыша Джелал-ад-Дина, т. е. после восстановления легитимного правления, великий князь Василий Дмитриевич отправился в Орду (чего не делал при вступлении на престол ханов-марионеток Едигея) ^[396].

В 1414 г. Едигей вернулся к власти в Орде, вновь возведя на престол своего ставленника ^[397], и сразу же после этого, зимой 1414–1415 гг., московские войска двинулись походом на Нижний Новгород. Нижний, входивший с 1392 г. в великокняжеские владения, был пожалован Едигеем в 1408 г. князьям из местной династии ^[398]. Джелал-ад-Дин в 1412 г. подтвердил это пожалование ^[399], и, пока правили Тохтамышевичи, Москва не оспаривала его. Но как только к власти вернулся узурпатор, Василий I, очевидно посчитав себя свободным от обязательств (т. к. законного сюзерена теперь не было), отправил на Нижний Новгород войска, и город был возвращен под московскую власть ^[400].

В конце 10-х или начале 20-х гг. XV в. было создано «Слово о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя русьскаго» ^[401]. В нем встречаем семь случаев (факт беспрецедентный во всей предшествующей русской истории) именования великого князя «царем» ^[402]. Очевидно, в глазах автора «Слова» право на такое титулование давало независимое правление Дмитрия (в 1374–1380 гг.) при отсутствии реально правящего царя в Орде. У самого Дмитрия Донского такие претензии не прослеживаются, речь следует вести об осмыслении событий в конце 1-й четверти XV в. человеком, который был свидетелем еще одного периода отсутствия в Орде «нормальной ситуации», — времени правления Едигея (1396–1411, 1414–1416, 1417–1419 гг. — около 20 лет в общей сложности). В «Слове о житии» встречается и еще одно примечательное явление — «царем» именуется прародитель Дмитрия Владимир Святой ^[403].

После смерти Василия I в 1425 г. разгорелся спор о наследовании престола между его малолетним сыном Василием и братом Юрием Дмитриевичем. В результате посредничества митрополита Фотия Юрий отказался от своих притязаний, но на время: стороны договорились вынести спор на суд «царя» ^[404]. Такое решение было принято в условиях, когда в Орде шла борьба за власть между несколькими претендентами ^[405]. Если бы в московских правящих кругах существовало стремление покончить с зависимостью от Орды, для этого был весьма подходящий с военно-политической точки зрения момент — средств для восстановления власти силой, как у Тохтамыша и Едигея, претенденты на ханский престол тогда не имели. Но, очевидно, при великокняжеском и удельно-княжеских дворах не возникало самой мысли такого рода: царь есть царь, как бы слаб он ни был, — это сюзерен, верховенство которого надо признавать. И решение спора о великом княжении лучше всего вынести на суд сюзерена, что и было сделано 6 лет спустя, в 1431 г. ^[406]

Правление Василия II (1425–1462 гг.) пришлось на период, когда ордынские «замятни»-междоусобицы, в отличие от прежних времен, стали заканчиваться не временной консолидацией под властью того или иного сильного правителя, а появлением на территории Орды особых, практически независимых политических образований. В его княжение оформились Казанское и Крымское ханства, а на «основной» ордынской территории — в степях от Волги до Днепра — соперничали со второй половины 30-х гг. два хана — Кичи-Мухаммед и Сеид-Ахмет (Орда последнего распалась во второй половине 50-х гг.) ^[407]. Всех правителей этих осколков прежней Орды в Москве именовали «царями».

В княжение Василия II получает продолжение тенденция к признанию царского достоинства за русскими князьями домонгольской эпохи — в письме константинопольскому патриарху в 1441 г. великий князь именует «царем» Владимира Святого ^[408]. Кроме того, «царем» начинают именовать самого великого князя. В отличие от «Слова о житии и о преставлении» Дмитрия Донского, царский титул по отношению к великому князю московскому применяется теперь при его жизни и при наличии в Орде законного, реально правящего царя (после смерти Кичи-Мухаммеда в конце 50-х гг. правителем Большой Орды — главного наследника единой ордынской державы — стал его сын Махмуд ^[409]).

Ранее всего царский титул прилагается к Василию II в начале 40-х гг. Симеоном Суздальцем в первой редакции его «Повести о Флорентийском соборе» («белый царь всея Руси») ^[410] и Пахомием Сербом в третьей редакции «Жития Сергия Радонежского» («великодержавный царь русский», «благоразумный царь») ^[411], в обоих случаях при изложении конфликта великого князя с митрополитом Исидором по поводу решений Флорентийского собора в конце 30-х гг. Применение царской титулатуры в этих произведениях связано с ролью Василия Васильевича как защитника православия в ситуации, когда «греческий царь» — император Византии согласился на унию с католической церковью, подразумевающую главенство папы римского. В начале 60-х гг. царский титул по отношению к Василию II неоднократно употребляется в «Слове избраном от святых писаний, еже на латыню», также посвященном Флорентийскому собору и его последствиям ^[412]. Но тогда же, в 1461 г., митрополит Иона в послании в Псков упоминает Василия как «великого господаря, царя рускаго» уже вне связи с этими событиями ^[413].